Сама Мяточка (ознакомление с персонажем по желанию): Мелата Веллор (Альтмерка)
     За основу взят финальный квест сюжетной цепочки Саммерсета. Здесь следует пояснить некоторые моменты.
     При написании текста я принимал в учёт следующие тезисы:
     1) Мелата не является ни Бездушным, ни Отголоском, ни каким-нибудь бессмертным, ни держателем какого-либо артефакта, ни могущественным культистом, которому его даэдрический принц даровал силу, ни самим даэдрическим принцем. Главный сюжет игры тоже не проходила. То есть она обычная смертная, которая превозмогает (но немного баффа по причине "главный герой" ей всё равно досталось, конечно же). При этом учитывается её биография.
      2) Мелата проходила через события сюжета Альдмерского Доминиона, глав Морровинд и Саммерсет (вплоть до этого квеста), а также дополнение Заводной Город. Другие альянсы — нет. То есть, например, Дарьена Готье она видит в первый раз уже в образе золотого рыцаря.
     3) Мелаточка — хорошая девочка.
     Приятного чтения.

     Яркие фиолетовые и синие линии пронизывали воздух вокруг крошащихся стен Кристальной башни, поднимаясь и пропадая в нависшей над Саммерсетом бездне. Казалось, эта бездна, поглоти она башню, могла забрать в свои объятия и весь Тамриэль. Мелату, невероятно любившую свою родину, подобное зрелище не могло не удручать. Как могло такое величественное строение оказаться в когтях гнусной Ноктюрнал? Это событие, вынужденный союз с теми же самыми даэдрическими принцами, с которыми она сражалась буквально несколько дней назад, и в целом депрессивная атмосфера с тёмным от тяжёлых дождевых туч и страшных махинаций владычицы теней небом создавало в душе альтмерки бездонную пустоту. Её вороной скакун, тяжело дыша, нёс воительницу по вымощенной камнем дороге. Он резко остановился у древних альдмерских руин. Веллор спустилась с коня, поправила плащ, закрыв блестящую позолоченную пластину нагрудника и, не привязывая ездовое животное, скорым шагом направилась вглубь руин. Там находился мистический портал, доступный лишь нескольким людям на Нирне, в том числе и ей.
     Переход оказался быстрым. Артейум, несмотря на все ужасы, многие годы происходившие на Нирне, пестрел красками и казался очень мирным местом. Вдалеке виднелась странного вида башня, Кепора, магическое влияние которой Мелата ощущала своим анимусом даже на расстоянии нескольких километров. Проклянув орден за столь отдалённое расположение портала, она ещё более быстрым шагом двинулась в сторону башни. Ни прекрасное, простирающееся до самого горизонта, море, ни сияющее всеми цветами и образами Этериуса небо, уже не производили на неё такого впечатления, как в первый раз. Теперь вся эта безмятежность ей представлялась лишь глупой вуалью, скрывавшей реальное положение дел.

     — Я уже начала подготовку в пещере Грёз, — сказала Валсирен, как только Веллор материализовалась внутри Кепоры. Помещение было почти пустым, за исключением двух альтмерок и нескольких адептов. — Сота Сил хотел видеть тебя в своём кабинете.
     — Сота Сил? — воительница протянула это имя. Она уже встречалась с ним несколько раз. Альмсиви она считала ложными богами, но конкретно Сота Сил ей казался наиболее, если можно так сказать, адекватным из них. После событий в Заводном Городе они несколько сблизились, и тогда Мелата решилась озвучить свои мысли о непозволительности происходящей в Морровинде ереси. Тогда данмер не одобрил её слов, и альтмерка старалась с ним больше не видеться. — Чего он хочет?
     — Я не знаю, — заявила Валсирен и развела руки. — Должно быть, что-то насчёт Кристальной башни. В любом случае, отвергать его приглашение было бы неуместно.
     "Неуместно", — пронеслось в голове альтмерки. Несколько подозрительно взглянув в сторону прохода к нужному ей порталу, она кивнула и отправилась в путь.

     Сота Сил был в полтора раза выше Мелаты. Он стоял спиной к ней, в своей гордой манере задумчиво заложив обе руки назад, и рассматривал некий двемерский механизм. Веллор, подойдя ближе, опустила руку на эфес своего полуторника, покоящегося в ножнах на поясе, и тот столкнулся с ножнами короткого меча, который висел прямо над ним, создав громкий лязг металла. Но в этом не было нужды, ведь члену Трибунала не нужны были ни зрение, ни слух, чтобы понять, кто находится рядом.
     — Трибунал получил предупреждение, — вещал голос, в котором ясно чувствовалась искра божественной силы и какое-то невыразимое непоколебимое величие. — Они проведут все необходимые приготовления на случай, если наши действия здесь не увенчаются успехом, — немного погодя, он продолжил, и Мелате показалось, будто в этот момент его разум раздирали некие опасные сомнения, которые он был не в праве выставлять наружу. — Но сомневаюсь, что даже они смогут противостоять надвигающейся буре.
     — Не произноси это слово в моём присутствии, — нашла смелость сказать альтмерка, и в её горле тут же встал ком. Однако лицо полубога всё так же выражало необычайное спокойствие. — Твои друзья ничем не лучше даэдра...
     — Я могу понять твою ненависть, юная альтмерка, — начал Сота Сил, и, несмотря на неприятное для девушки обращение, ей хотелось внимать его словам. — Но я бы хотел оставить все распри на потом. Сейчас Мундусу угрожают гораздо большая беда, чем любая самая крупная война на Тамриэле. Я уверен, ты и сама это понимаешь.
     Веллор, поразмыслив над словами Сила, освободила свой ум от ненависти и коротко кивнула. Полубог скромно и мягко улыбнулся, после чего его лицо снова приобрело свою естественную безмятежность.
     — Я хотел спросить о том, что произошло, когда сапиархам не удалось настроить алмазы.
     Около десяти минут воительница разговаривала о планах Ноктюрнал, о сделке с Мефалой и Клавикусе Вайле, а также о том, что ей ещё предстоит совершить. Она вдруг неожиданно для себя попросила у Сота Сила совета. Впрочем, она совсем не запомнила, что он сказал: нечто про "шестерни" и её волю. Альтмерку больше успокаивал сам голос, с которым полубог произносил свои слова, а не их значение.
     — Собери своих союзников и спускайся в пещеру Грёз, — подытожил он, жестикулируя своей механической рукой. — Оттуда мы свяжемся с Мефалой и Вайлом, чтобы ты смогла войти в Кристальную башню.

     Дарьен, золотой рыцарь Меридии, нашёлся неподалёку, в одном из соседних помещений. Сидя в своей блестящей золотой броне за столом, заставленным книгами, с кружкой эля в руках, он, казалось, был здесь не в своей тарелке. С Мелатой у него отношения были натянутые: альтмерке не нравилась его излишняя душевная простота и слишком сильная тяга к алкоголю, а Готье не нравилась её строгость, а также то, что она вообще являлась одной из немногих женщин, которые позволяли себе такое к отношение к нему.
     Дарье откинулся на спинку кресла и сделал ещё глоток. Когда альтмерка появилась в зоне видимости, он уже знал, к кому она идёт, и вопросительно посмотрел на неё.
     — Ну и дрянь... — тихо произнесла она, учуяв запах пойла, после чего вернула себе серьёзный вид и обратилась к бретонцу. — Отправляйся скорее в пещеру Грёз и жди меня там.
     — Хорошо, — ответил он. — Я буду там через пять минут.
     Веллор перевела свой недовольный взгляд на кружку и снова на Дарьена.
     — Если я тебя не увижу там через пять минут, то тебя не защитит даже Меридия, — пригрозила она, прожигая взглядом дыру в доспехах бретонца, и покинула помещение.

     — Это и есть Артейум? — произнёс голос где-то за стеной зелени, но Мелата уже знала, кто её ждёт. — Раз впечатлён... но его пугает это странное небо.
     Глаз королевы стоял неподалёку от башни рядом с ещё одним псиджиком, Ориандрой, и восхищённо разглядывал окрестности. Видимо, он прибыл только что.
     — Гляди, вот и твоя подруга! — сказала псиджик каджиту.
     — О, Мелата Веллор! — воскликнул Разум-Дар, повернувшись в сторону альтмерки. — Раз рад видеть тебя живой и невредимой!
     Отношения с каджитом у альтмерки были гораздо лучше, чем с бретонцем. В Разум-Даре сочитались одновременно и некоторая простота, и удивительная решительность, и уместная шутливость, и серьёзность, а его верность королеве Айренн не подвергалась сомнению. Он также представлял из себя грозную силу в бою. По всем этим причинам он был и хорошим другом, и отличным боевым товарищем.
     Мелата подошла ближе. Каджит и альтмерка обменялись рукопожатиями, после чего по-дружески обнялись.
     — Тебе не понравится то, что я скажу, — начала воительница.
     — Разу не по душе то, как часто он слышит эти слова, — ответил каджит.
     — У меня есть план по спасению Саммерсета, но... — Веллор остановилась, и Разум-Дар выжидающе поднял бровь. — Но он предполагает заключение сделки с даэдра.
     — С кем?! — удивился Глаз королевы.
     — С Мефалой и Клавикусом Вайлом...
     — С двумя?! Раз так и знал, что этот говорящий пёс тебя до добра не доведёт! — он разочарованно опустил голову. — Если ты серьёзно, то... Что ж, жалеть уже поздно. Это наш последний шанс, да?
     — Да... К сожалению, — Мелата нервно вздохнула. Для неё самой это решение далось очень тяжело. И в одиночку, и вместе с Разум-Даром она сражалась с прихвостнями даэдра множество раз. Она отрубала им головы, рушила их проклятия и губила целые культы. А теперь... — Сапиархам не удалось изготовить новые ключи, и теперь мы можем попасть в Кристальную башню только с их помощью.
     — Раз понимает, — ответил Глаз королевы всё равно с долей разочарования. — Ему тоже приходилось совершать поступки, о которых он впоследствии жалел. Рассказывал ли тебе Раз историю про норда, гуара и... Впрочем, неважно.
     Друзья позволили себе побеседовать ещё немного, после чего Разум-Дар, положив когтистую руку на плечо Мелаты, с грустью сообщил:
     — Раз не пойдёт с тобой. Каджит должен вернуться и возглавить Божественное Обвинение. Если башня продолжит взрываться, он поможет эвакуировать жителей с островов. Надеюсь, мы ещё встретимся, а до тех пор... Да пребудет с тобой удача Джоун и Джоуда, мой друг.

     Мелата нашла Валсирен и Лейтена в одном из садов Артейума. Они стояли перед могилой их дочери и о чём-то общались, но альтмерка их совсем не слушала. Взглянув на надгробие, она вспомнила также и о смерти мастера обрядов и задумалась о том, что даже под этой искусной вуалью балом правит смерть, сколь старательно псиджики не пытались бы это скрыть.
     — Прекращай якшаться с этим еретиком, Валсирен, — отвлекла пару воительница. — Что бы он тебе ни говорил...
     — Что для тебя ересь? — спросил Лейтен, с недовольным взглядом обратившись к альтмерке. — Двор Хаоса служил великой цели!
     — Двор Хаоса не более чем игрушка в руках паучьей суки! — заявила Мелата и сжала кулаки.
     — Прекратите! — Валсирен безуспешно пыталась остановить ссору. Это происходило каждый раз, когда они встречались, и псиджик уже не могла это выносить. — Мелата, он хочет помочь. Дай ему шанс!
     — Мне плевать, чего он хочет. Обойдёмся без идиотов!
     — Это без тебя что ли? — усмехнулся Лейтен. — Да запросто!
     Воительница уже было хотела ударить нахального альтмера по лицу, но Валсирен встала прямо перед ней.
     — Мелата, прекращай! — сказала Валсирен. — Ты пришла сюда не ради ссоры, правильно? Ты что-то хотела сказать?
     — Да, — Веллор пыталась пробраться мимо псиджикиа к предателю, но та пресекла все попытки. В конце концов она расслабилась и ответила. — Валсирен, я жду тебя в пещере Грёз.
     — А Лейтен?
     — Если я его увижу, я скормлю его даэдроту.

     Пещера Грёз оказалась ещё более удивительным местом, чем Кепора. Это было сердце башни. В центре широкого круглого зала находилась портальная площадка, которая могла перенести мага в многие планы, как уже известные, так и до сих пор сокрытые в зловещем мраке безграничного космоса.
     Трое псиджиков: Сота Сил, Валсирен и Ориандра уже были на месте и готовили ритуал призыва. Лейтен, несмотря на угрозы Мелаты, тоже был здесь, и альтмерка, понимая, что бессмысленно устраивать перепалку здесь, лишь бросила на него гневный взгляд. Барбас, ещё одна даэдрическая марионетка, сидел в отдалении и занимался своими собачьими делами, в то время как Дарьен за ним присматривал. Мелата его не ненавидела и не боялась. Барбас представлялся альтмерке всего лишь глупым псом, неведомым образом превратившийся в человека, но не утративший своего чувства верности и повадок. К тому же, она победила его однажды и сделает это ещё раз, если придётся.
     — Ориандра, Валсирен, — произнёс Сота Сил, и звук его голоса заставил Веллор сосредоточиться на задаче, — помогите мне. Давайте откроем путь и не будем заставлять владычицу тайн ждать.
     Портальная площадка покрылась тьмой. Из беспросветного красного дыма выплыла чёрная фигура с отвратительными паучьими лапами за спиной. Мелата заметила, каким взглядом смотрит на эту фигуру Лейтен, и не могла и не презирать его.
     — Сота Сил, ложный бог... — говорила Мефала своим ужасным, шипящим голосом. — Мне следовало ожидать, что ты будешь здесь.
     — Леди Мефала! — снова заговорил полубог более громким голосом, чем обычно. — Выполнишь ли ты договор, который заключила с этими смертными?
     — Позволь мне самой с ней поговорить! — Мелата, угрожающе возложив руку на эфес меча, вышла на пустое пространство между Сота Силом и Мефалой. Полубог молча отступил.
     Возможность встречи с даэдрическим принцем на равных условиях, лицом к лицу, будоражила разум воительницы, потому что даэдра, как подсказывал альтмерке опыт, редко так разговаривали со смертными, предпочитая лишь настойчиво требовать и искусно лгать. Теперь же паучиха даже не имела на это права. Мелате казалось, что сейчас, когда она примет этот вызов, она сможет хоть на каплю понять даэдра и даэдропоклонников.
     — Для смертной ты по странности важна, — говорила Мефала, и Веллор, хоть и хотела перебить, подвести разговор ближе к делу, внимательно слушала — ей было интересно. — Похоже, я недооценила твою значимость. И всё же это оказалось мне на руку. Вместе мы сможем сорвать планы Ноктюрнал. И это будет восхитительно!
     — Твоя гадкая лесть меня не интересует, паучиха, — заявила Мелата и начала нервно бродить из стороны в сторону. — У нас есть уговор. Ты сможешь настроить для нас алмазы Постоянства?
     Альтмерке показалось, что даэдрический принц ухмыляется.
     — Я могу настроить алмазы ключа, — ответила та после непродолжительной паузы. — Но этого недостаточно. Ноктюрнал наполнила Кристальную башню огромным количеством энергии, и эта энергия разорвёт тебя на нити. Башня уходит всё дальше от реальности...
     — И что? — Веллор становилась нетерпеливой. — Что нам делать?
     — Я должна превратить алмазы в нечто большее... В якорь между планами. Без такого груза ты затеряешься навека. Я могу это сделать, но взамен...
     — Что? Чего ты хочешь?
     — Самую малость! — произнесла она наигранно успокаивающе. — Вайл посылает с тобой своего пса, а я хочу, чтобы ты взяла с собой моего эрла, Лейтена, — Мелата оглянулась на альтмера, на лице которого застыло завороженное выражение. — И второе... После того, как мир будет спасён и паутина судьбы восстановлена, я хочу поговорить с Сота Силом. Наедине.
     — И это всё? — Мелата знала, насколько даэдрические принцы могут быть коварными, и она не верила, что сможет отделаться так просто.
      — Да, это всё, — ответила паучиха, поставив ударение на последнем слове.
     — Хорошо, валяй. Делай своё дело!

     В руках Мефалы вдруг появились два ярких самоцвета. Они левитировали в воздухе, растекаясь и превращаясь в бесформенную массу, после чего объединились и стали едины.
     — Два алмаза Постоянства... — тихо и едко приговаривала она, руками и многочисленными лапами направляя потоки магии. — В одно целое... Якорь Постоянства...
     Небольшой блестящий камень упал с рук даэдрической владычицы прямо в ладони Мелаты.
     — Не потеряй его. И знай: я буду наблюдать.
     Паучиха скользнула обратно во тьму, оставив после себя лишь красный вихрь, который закрутился вокруг своей оси и мгновенно распался, не оставив и следа даэдрического присутствия.

     Когда Мефала ушла, Барбас обратился в дремору и подошёл к портальной площадке.
     — Теперь моя очередь, — произнёс он и шагнул в появившийся перед ним портал.
     — Забери Сердце и восстанови Прозрачный Закон! — говорил Сота Сил вслед Мелате и другим, когда они входили на Поля Сожалений один за другим. — И не забудь, что для этого тебе понадобится божественная реликвия!

     Взору Мелаты предстала поляна в лесу и едва стоящая, разваливающаяся по швам и пронизанная такими же, как и в реальности, фиолетовыми линиями Кристальная-Как-Закон. Вокруг неё находились странного вида конструкции, будто пришедшие из иного мира.    — Готов поспорить, Ноктюрнал уже знает, что мы здесь, — сказал Дарьен, глядя с возвышения на падающие с небес сгустки энергии, оставлявшие на месте падения разломы, втягивающие в себя всё пространство вокруг.
     — Без разницы! — решительно сказала Веллор, присматривая место для спуска. — Мы... Я доберусь до Прозрачного Закона так или иначе!
     Воительница краем глаза посмотрела назад и поняла, что пса Вайла нигде нет.

     Спустившись на поляну, Дарьен, Мелата и Лейтен обнаружили перед собой армию сорокопутов и других сумрачных тварей Вечнотени, выбравшихся из разломов и вставших беспорядочной толпой. Альтмерка оказалась ошеломлена размерами армии и не имела не малейшего понятия, как ей противостоять, однако всё равно подняла меч. Только она хотела издать боевой клич и отправиться в отчаянную атаку, как рядом появился Барбас и ещё одна армия. Армия мелких и ловких скафинов.
     — Прихвостням Ноктюрнал не место в землях моего хозяина! Скафины, вперёд!
     Армия Полей Сожаления мгновенно сорвалась с места. Скафины напрыгнули на теневых тварей, разрывая их на куски и разбрасывая кругом части их нематериальных тел.
     — Ты куда, животное?! — Лейтен остановил пса, спешившего самостоятельно отправиться в гущу резни.
     — Я обещал провести вас, — сказал Барбас и поднял руку в сторону тропинки в лесу. — Идите туда. А я останусь защищать своё царство!
     — Оставь его, еретик! — приказала Мелата, перекрикивая шум битвы. — Мне нет никакого дела до их разборок, мне нужно спасти Саммерсет!
     Лейтен бросил через плечо взгляд на Барбаса и пошёл за уходящими Мелатой и Дарьеном.

     Они пробивались сквозь полчища даэдра, отбивая каждый десяток метров тропы. Казалось, твари могут идти бесконечно, но через некоторое время они, с ног до головы покрытые неким сумеречным веществом, отчасти похожим на азурную плазму, но извращённую тьмой Ноктюрнал, всё же вышли на открытое пространство. Здесь их ждал огромный, в три человеческих роста, ворон с длинным серпом в руках.
     — Встретьте свою смерть здесь, смертные, — сказал ворон шёпотом, который, казалось, звучал громче любого крика и шёл отовсюду.
     — К бою! — крикнула Мелата и подняла полуторник.
     Воительница, используя меч и боевую телепортацию, оказывалась то сбоку, то сзади противника, но победить с помощью одного меча этого врага было невозможно. Ворон ловко и быстро размахивал серпом вокруг себя, не оставляя ей ни секунды на размышления. Лейтен произносил свои заклинания и наносил существу серьёзные ранения, но то вдруг покрывалось с ног до головы исцеляющей жидкой тьмой и восстанавливало утраченные конечности.
     — Вам не победить преданного послужника Ноктюрнал! — произнёс злорадный голос.
     — Ты ошибаешься! — воскликнул Дарьен.
     Бретонец отвлёк ворона на себя. Это и нужно было Мелате. Воительница с помощью магии заставила существо на секунду припасть к земле. Лейтен в тот же момент нанёс ещё один удар заклинанием, ещё больше ослабившим ворона. Дарьен с силой ударил по его большой костяной голове. Но шея оказалась настолько крепкой, что потребовалось сделать это три раза, чтобы раздробить кости. Существо завизжало и исчезло, оставив после себя лишь потрёпанный серп и разорванную чёрную ткань плаща.
     Подход к Кристальной башне стал чист.

     — Если не хотите умереть, не отходите слишком далеко, — предупредила Мелата, когда все трое привели себя в порядок и собрались вместе. — Впрочем, к тебе, Лейтен, это не относится. Иди куда хочешь.
     Альтмер недовольно фыркнул.
     — Мы же оба альтмеры. Боги, почему мы не можем нормально относиться друг к другу даже перед лицом гибели? — сетовал он без тени насмешки.
     — Ты сам сказал. Мы альтмеры.
     Двери Кристальной башни, почуяв воздействие Якоря Постоянства, сами отворились перед Мелатой, и она поспешила войти внутрь. Здесь всё казалось нетронутым и безмятежным. Альтмерка на секунду вспомнила свою мать, погибшую от её рук. Мелата никогда не жалела о своём поступке, но сейчас ей вдруг стало интересно: не бывала ли Алеврина здесь? Она ведь когда-то тоже была сапиархом.
     — Наружность подобных мест часто бывает обманчиво, — произнёс Лейтен, оглядывая потолок и стены в поисках изъяна. — Будьте настороже.
     — Твою ж! — крикнул бретонец, когда одна из теней внезапно встала, обратившись образом полумёртвого сапиарха.
     Нежить напрыгнула на рыцаря, но была мгновенно обезглавлена. Ещё несколько вышли из тьмы, и все оказались заново убиты. Они не представили серьёзной угрозы, но заставили Мелату, Дарьена и Лейтена постоянно быть настороже, часто оглядываясь и стараясь стоять на свету.

     Они продвигались всё дальше и дальше, а теней сапиархов становилось всё больше и больше. С каждым этажом интерьер башни менялся и становился всё менее безмяиежным: книжные шкафы лежали на полу, бумаги и книги были разбросаны повсюду, стулья перевёрнуты и столы опрокинуты. Отбиваясь от ещё одной группы противников, Мелата завела Дарьена и Лейтена в другую комнату и заперла за собой дверь. Обернувшись, она поняла, что попала в тупик.
     — Мы что, свернули не туда? — спросил золотой рыцарь, стряхивая с меча останки врагов.
     Веллор ясно почувствовала надвигающийся поток энергии где-то неподалёку.
     — Нет-нет, тут что-то... — начала она подходить к противоположной от входа стене, как вдруг та будто раздвинулась и образовала проход. Ещё несколько стен, повинуясь неизвестной магии, поменяли расположение, разобрались по кирпичику и образовали мост, позволяющий попасть в следующую комнату.
     — Башня перестраивает сама себя! — сказал эрл.
     — Да, — произнесла альтмерка и задумалась. — Но чья это магия: самой башни или Ноктюрнал?
     — Нужно перебраться скорее, пока эта платформа не ушла у нас из-под ног! — отозвался Дарьен и быстро пошёл вдоль моста.

     Все трое оказались в ещё одном зале, наполненном стеллажами и витринами с различными реликвиями. Некоторые из них уже были потеряны, некоторые ещё покоились на своих местах. В этом зале частично обвалился потолок, и через дыры вместо верхнего этажа и вместо Полей Сожалений была видна бесконечная тьма Вечнотени. Мелата на секунду оказалась абсолютно уверена, что она опоздала, всё кончено и Мундус теперь во власти Ноктюрнал. Альтмерка застыла на месте.
     — Это ещё не конец, — сказал Лейтен, подойдя к ней. — Кристальная башня только-только начала связываться с Вечнотенью, но мы всё ещё можем успеть, — объяснил он и грубо толкнул Веллор вперёд. — Не стой! Нам нельзя терять времени.

     В конце зала можно было пройти на смотровую площадку. Здесь через множество окон проникал слабый фиолетовый свет. В центре, мёртвой хваткой держась за рукоять позолоченного жезла, на колене сидела альтмерка в красном платье, которое обычно носят сапиархи. Она вся тряслась от напряжения, и было ясно, что от неминуемой смерти её спасает лишь реликвия, но и её сила стремительно гаснет.
     Мелата побежала к сапиарху, надеясь, что аура Якоря спасёт девушку, но это нисколько не помогало.
     — Пожалуйста... — говорила она, но её голос казался тихим и далёким, — пока я ещё жива... скажи мне... Что произошло? Почему башня сделала это?
     — Башня сделала? — спросила воительница, с сожалением и печалью глядя в почти закрытые тёмной пеленой глаза сапиарха. Она видела множество смертей, но такая гибель, как эта, в одиночестве, долгая, мучительная, беспомощная, для неё была самой жестокой и ужасной. — Это не башня, это Ноктюрнал!
     — Ноктюрнал? — голос альтмерки стал ещё слабее. — Значит, я умру, как пешка в игре даэдрической владычицы... Прошу, не дайте мне погибнуть в одиночестве...
     — Извини, но... — более твёрдым голосом начала альтмерка. — Нам нужно идти, чтобы остановить это безумие.
     — Наговорилась? — Лейтен оттолкнул Мелату, подошёл к сапиарху и приготовил какое-то заклинание. Воительница мгновенно рассвирипела.
     — Ты не смеешь со мной так обращаться, еретик! — альтмерка оттолкнула эрла, наполнив свой удар магией, и тот отлетел к стене. Громкий голос воительницы заглушил болезненные стоны девушки.
    — Хватит орать, истеричка! Дай мне помочь ей! — он встал и пошёл решительным шагом, доставая магический посох.
     — Не смей! — обнажила меч Мелата. — У тебя нет никаких шансов против меня!
     Но очередную ссору двух альтмеров прервал душераздирающий крик. Жезл со звоном рухнул на землю, а на том месте, где только что сидела сапиарх, теперь находился безумный дух. Прежде чем он успел что-то сделать, его полуматериальную плоть разрубил золотой меч. Дарьен, уничтожив тень, вложил оружие в ножны.
     — Хватит сходить с ума и убивать друг друга! — сказал он, глядя поочерёдно то на Мелату, то на Лейтена, выбитых из колеи внезапной смертью сапиарха. — Соберитесь в конце концов!
     Эрл в бешенстве бросил посох на пол. Веллор неловкими движениями спрятала полуторник, не отрывая взгляда от лужицы сумеречной плазмы, оставшейся от девушки.

     Следующее помещение было главной библиотекой башни. Здесь магическая система управления светом, температурой и влажностью достаточно комфортных для чтения и хранения книг теперь не работала, зато годилась для того, чтобы открыть дверь на другом конце комнаты.
     — Нужен ключ, — сказал Лейтен, рассматривая колодец с мистической энергией, представлявшее собой своеобразную платформу управления. — Вон он, внизу! — показал он на помещение библиотеки ярусом ниже, и все трое направились к нему.
     Только они приблизились к ключу, как он пропал, и на его месте показалась проекция девушки. Мелата не могла поверить своим глазам. Или, скорее, тому, что она позволила себе когда-то довериться члену Мораг Тонг. И чем она тогда думала?...
     — Вейя? — спросила она, крепче сжимая рукоять меча.
     — Кто это? — сказал Дарьен, оборачиваясь на голос.
     — Скоро все твои действия не будут иметь значения! — заявила девушка из проекции. — Ноктюрнал начала восстанавливать Прозрачный Закон!
     — Нет! — сказал Лейтен, и его лицо обрело злобное выражение. — Этого нельзя делать!
     — У нас гости! — отозвался Дарьен, указывая мечом на выскользнувшую из тьмы группу теневых монстров.
    — Какой ты наблюдательный, рыцарь! — сказала девушка и исчезла.
    — Вейя-а-а-а! — закричала в истерике альтмерка вслед пропадающей проекции. Ей жутко не нравилось, когда её враги обманывают смерть. И ещё больше, когда они мешают её планам.
    — Мелата, скамп побери, сражайся! — приказал Лейтен, но опоздал: воительница уже пробивалась сквозь толпу, яростно, грозно, но почти бездумно размахивая мечом.

     — Слек! — Мелата ударила по платформе управления. — Почему эта штука не работает?!
     — Она что-то сделала с системой управления... — задумчиво отвечал Лейтен. — Даже если мы раздобудем ключ, я не уверен, что мы сможем открыть дверь.
     — У тебя есть какие-то полезные идеи? — нетерпеливо спросила Веллор. — Что-то, кроме фактов?
     Эрл выглядел так, будто в его голове соперничали две идеи, будто его одолевало сомнение или плохое предчувствие.
     — Я могу ослабить систему, — начал излагать он. — Я останусь здесь и открою ворота. Вы зайдёте, а я телепортируюсь до того, как проход закроется, и мы продолжим путь.
     — Хорошо, давай, — кивнула альтмерка. — Только уж постарайся!
     Мелата и Дарьен двинулись к двери, а Лейтен остался у платформы управления, ощущая, как позади него сгущаются тени.

     — Ой! Ворота! — проход закрылся сразу после того, как бретонец вбежал внутрь.
     — Здесь нет прохода, — сказала Веллор. Впереди висело густое чёрное облако. Вдруг она услышала, как произошла телепортация, но не могла понять, что произошло, пока не повернулась.
     За закрытой решёткой стоял Лейтен, а перед ним — Вейя с обнажённым Сиянием Рассвета.
     — А я всё гадал, явишься ли ты к нам во плоти или так и будешь слать грозные проекции, — насмешливо сказал эрл Мефалы, столкнувшись с эрлом Ноктюрнал.
     Альтмерка несколько секунд собиралась с мыслями — происходящее для неё оказалось совсем неожиданным.
     — Вейя! — крикнула она, но та её не слушала.
     — Запертые ворота их не спасут, — говорила Вейя, угрожая Лейтену священным мечом Меридии. — Здесь вы все умрёте!
     — Не спасут, верно, — из рук альтмера вдруг вылетел сноп искр, и данмерка оказалась стянута по рукам и ногам магической ловушкой. — Но на некоторое время задержат тебя.
     — Что ты...
     Не успела Вейя договорить, как оба эрла исчезли из зала.
     — Куда они делись? — воскликнул Дарьен и, подняв меч, резко оглянулся, ожидая засады.
     Мелата прильнула к решётке. Чувствовалось странное магическое возмущение, неестественное даже этому постоянно меняющемуся плану между мирами. И вдруг перед воротами появился Лейтен. Он уже весь покрылся губительной тенью, как та альтмерка с жезлом перед смертью.
     — Лейтен? — спросила Мелата.
     — Я отправил её куда подальше... — заговорил он, и голос его становился слабее с каждым словом. В зале за дверью начал пропадать свет, а тьма — подступать всё ближе. — Я надеялся, что успею вернуться под ауру Якоря Постоянства... Проклятье, я хотел более героической смерти.
     Веллор молча смотрела на альтмера, не решаясь нарушить молчания.
     — Поспешите, — продолжил он. — Эрл Ноктюрнал скоро вернётся. Я бы очень не хотел, чтобы вас с рыцарем постигла та же участь, что и меня... И если всё закончится хорошо, можешь сказать Валсирен, что я... мне жаль...
     Мелата протянула руку сквозь решётку, глядя на всё приближающуюся темноту за спиной Лейтена, и притянула его к двери.
      — Даже такая смерть слишком хороша для тебя, — её лицо внезапно сменилось гневной гримасой. Мелата не имеет жалости к своим врагам.
     Лейтен через силу скривил губы в усмешке, глядя в глаза альтмерке. Он знал, что так оно и будет. Веллор резко бросила еретика во тьму. Его ослабевшие ноги подкосились, и альтмер беззвучно упал в тень.
     — Мелата! — вскрикнул Дарьен, резко схватил девушку за плечи и развернул к себе, но увидел на её лице лишь сумасшедшую злорадную улыбку. — Что ты творишь?!
     — Почему ты так волнуешься? — спросила она. — Он уже был потерян...
     "Ещё тогда, когда присоединился к Двору Хаоса", — подумала она, но предпочла не озвучивать свою мысль.
     Дарьен отпустил воительницу.
     — Да, но... А, в Обливион это всё... — произнёс он с печалью и разочарованием в голосе. — Пойдём.
     Губительное облако расступилось, пропуская их дальше.

     Подъём никогда раньше не был таким тяжёлым. И альтмерка, и бретонец, казалось, уже потеряли надежду, а сорокопуты шли нескончаемым потоком. В одной из теней сапиархов Мелата чётко увидела лицо своей матери. Разум воительницы в миг опустел, она ощутила бессилие, ей показалось, что Алеврина вернулась с того света ради мести. Но это был лишь результат сильной усталости. Веллор вспомнила, что её мать не может быть нигде иначе, как в Ямах Периайта. И действительно, взгляд прояснился, и Мелата осознала, что перед ней совершенно незнакомая альтмерка. Одним ударом воительница уничтожила противника и продолжила путь.
     "Может, Вейя — это тоже иллюзия?", — подумала она. Но нет, данмерка была самая настоящая. Мелата видела её глупое лицо и жестокие глаза. И прямо сейчас со всех сторон слышался мерзкий голос Вейи, обещавший скорую и мучительную гибель.
     — Не обращай внимания на этот голос! — старался перекричать шум сражения Дарьен, но больше пытался уговорить самого себя, чем Мелату. — Нам надо идти дальше!

     Они поднялись на последнюю площадку. За следующей дверью должна была быть вершина Кристальной-Как-Закон. И теперь, чтобы остановить вторженцев, Вейя вновь материализовалась перед Мелатой.
     — Отдай мне этот проклятый меч! — крикнул эрлу Дарьен.
     — Вейя-а-а! — ярость воительницы заглушала все прочие звуки. — Если тебе было недостаточно одной смерти, я дарую тебе ещё одну! И ты будешь жалеть, что не умерла раньше!
     — Хватит разговоров! — отвечала эрл. — Я и так слишком долго ждала! Теперь я порежу тебя на куски, а твоя душа будет томиться в самых дальних чертогах Вечнотени!
     Не успел золотой рыцарь опомниться, как две девушки скрестили мечи. В воздух брызнула кровь, и он понял, что Мелата не справляется одна — её полуторник не успевает за быстротой двух клинков Вейи. Тогда он и сам бросился в атаку, но был отброшен, и не противником, а самой Мелатой. Она считала это сражение личной вендеттой. Полуторник оказался на полу, и в правой руке альтмерки блеснул короткий меч, долго ожидавший своего часа. От Вейи расходились волны опасной магии тени, но они оказались ничем перед яростью Мелаты и её боевой телепортацией. Воительница за несколько секунд провела сразу несколько выпадов с разных сторон. Вейя упала на колено, и альтмерка хотела нанести последний удар, однако оказалась откинута к колонне последним отчаянным заклинанием.
     — Не понимаю... — тихо произнесла ослабевшая Вейя. — Почему меч не защитил меня?
     — Сияние Рассвета предназначено не для тебя, — сказал Дарьен, схватившись за рукоять, но данмерка до сих пор не отпускала оружие.
     — Оно и не твоё — в нём не осталось больше магии Меридии!
     Мелата в это время встала, зажимая одной рукой рану на боку, а другой поднимая меч.
     — Да заткнись же ты наконец и сдохни! — крикнула она, медленно приближаясь.

     — Нет! — послышался жуткий голос Ноктюрнал в разуме троих, и вся комната покрылась тьмой.
     Якорь Постоянства мгновенно разбился на мелкие осколки под тяжестью магии даэдрической владычицы. Мелата, чувствуя лишь раздирающий душу и тело холод на коже и не видя ничего вокруг себя, попыталась на ощупь найти Дарьена.
     — Присоединяйтесь к Меридии в моей вечной тьме! — произнёс тот же оглушительный голос.
     С каждой секундой этот холод пробрался всё глубже, пожирал разум, воспоминания, личность... Но вдруг Мелату ослепила яркая вспышка света. Её глаза привыкли к свету, и она увидела золотого рыцаря, сложившегося пополам перед воткнутым в пол Сиянием Рассвета. Вейи больше нигде не было.
     — Сработало? — удивлялся он, пытаясь отдышаться. Его доспехи неестественно сияли. — Ну да... Разумеется сработало... Только мне надо передохнуть... Ух...
     Мелата вложила свой меч в ножны, обернулась, взглядом отыскивая второй, но решила, что для этого не время, и подошла к рыцарю.
     — Эрл ошибалась... — говорил Дарьен. — Энергия Меридии всё ещё здесь. Сосуд... Остатки света Меридии... это я!
     — Звёзды, что ты несёшь...
     — Помолчи! — прервал бретонец альтмерку и продолжил воодушевлённым голосом. — Я наконец понял всё, что мне говорила Меридия! Её сила во мне, и я могу очистить Сияние Рассвета от скверны. Я могу наполнить его божественной энергией!
     — Так сделай это, Обливион тебя дери! — сорвалась на крик Веллор. — Кристальную башню разрывает на части, пока мы здесь прохлаждаемся! Сота Сил сказал, что для Прозрачного Закона нужна божественная реликвия...
     — Да-да... Я — сосуд Меридии, её избранник. Но ключ к спасению мира это... ох... ты.
     — Что? — Мелата использовала заклинание иллюзии, чтобы не чувствовать боль, но всё ещё держалась за бок. — Что ты несёшь?
     — Я говорю, что на это способна только ты. Всякий раз, когда появляется угрозе, ты ведёшь защитников в бой. Ты находишь способ её... уничтожить. И в этой последней битве я буду сражаться вместе с тобой, хоть и не так, как поначалу представлял.
     Мелата вопросительно посмотрела на рыцаря.
     — Я возвращаю клинку остатки силы Меридии, — он ухватился обеими руками за рукоять меча. — Я делаю это не... не ради тебя, но ради Тамриэля. И...
     Дарьен хотел сказать что-то ещё. Возможно, что-то важное. Но прежде, чем это случилось, он растворился, превратился в чистую энергию и оказался частью очищенного Сияния Рассвета.

     Дарьен, хоть у него были и не лучшие отношения с Мелатой, пожертвовал собой, но, кроме этого, доверился ей. Он поверил, что она справится, поверил, что она всё сделает правильно. И это казалось ей странным. Как минимум. Неужели этот бретонец был настолько фанатичным, проверив в некую высшую цель, которую поставила перед ней и перед ним Меридия? "Нет никакой высшей цели и никогда не было, — думала она в тот момент, — есть только проблема, которую нужно решить прямо сейчас. Никаких пророчеств, никаких предсказаний. Это всё ложь и выставление желаемого за действительное. Хватит даэдра строить из себя сверхмудрых существ. Они такими не являются."
     Мелата, придя в себя после увиденного, жадно протянула правую руку и схватилась за меч. Светоч между рукоятью и лезвием завораживал, но это было ничто по сравнению с тем, что альтмерка ощутила, когда её пальцы коснулись эфеса. Энергия наполнила её тело, избавила от усталости, очистила разум. Появилось желание вести огромные армии, сражаться, проходить многие километры. И всё это ради... ради... ради Меридии?     Мелата хотела отринуть эту мысль, освободив себя от воздействия клинка, пока не поздно. Вернуть прежние усталость, голод, пустоту в душе. Веллор скорее предпочла бы это, чем быть рабом даэдрической игрушки. Но без Сияния Рассвета победа была недостижима. Она вложила реликвию в левую руку, а правую вооружила старым-добрым альтмерским одноручным мечом.
     Собравшись с мыслями, она отворила дверь.

     Мелата вышла на площадку на вершине башни. Здесь, под абсолютно чёрным небом, под сводами огромных арок, в облаке тёмного дыма парила над Прозрачным Законом сама Ноктюрнал.
     — Ты опоздала, смертная! — послышался голос даэдрической владычицы. — Скоро кристалл будет цел!
     — Заткнись! — раздался голос Мелаты, во много раз преумноженный силой новообретённого артефакта, и Сияние Рассвета, засверкав в её руке, разогнал тени.
     Ноктюрнал исчезла, площадка озарилась светом.
     — Сила Меридии тебе не поможет!
     Вокруг появились теневые твари. Воительница, орудуя обоими мечами, с лёгкостью уничтожала противников. Особенно хорошо справлялось с задачей Сияние Рассвета, но его сила была слишком огромна для альтмерки. Рукоять меча с каждым ударом обжигала всё сильнее, заставляла кожу плавиться, а глаза слепнуть от невыносимого света. Но вместе с этим, вместе с каждой убитой тенью росла и сила клинка, готовая вырваться по приказу владельца.
     В один момент все враги наконец пали. Мелата уронила меч на пол и с ужасом посмотрела на свою левую руку. Наруч расплавился, и вплоть до локтя она вся затвердела и покрылась неровной чёрной коркой, словно кусок угля, но всё ещё могла двигаться. И только тогда, почувствовав сильнейшую боль, альтмерка закричала.
     — Вставай, моя избранница! — произнесла Ноктюрнал, и перед Прозрачным Законом появилась тень Вейи. Это несколько отвлекло Мелату от боли, и она грязно выругалась. — И добейся успеха в том, в чём потерпела неудачу!
     — Я не подведу тебя, матушка!
     Вейя сразу же ринулась на альтмерку. Та попыталась отражать атаки её страшных когтей обычным мечом, и пропустила все три удара. Первый пришёлся по шее, второй — по груди, третий — по левой руке. Воительница сделала перекат, чтобы попасть к Сиянию Рассвета. Из-за кровотечения она чуть не потеряла сознание, но сумела схватиться здоровой рукой за рукоять спасительного клинка. Меч снова наполнил её силой. Следующие атаки тени были легко отражены.
     — Сколько раз ещё ты хочешь сдохнуть, паскуда?! — с этим криком Мелата отрубила Вейе обе руки, после чего запустила противнику в грудь луч божественного света.
     Тень мгновенно распалась на части и разлетелась по воздуху. Веллор посмотрела на свою правую руку: вся кисть уже была обожжена. Дарьен был избранником Меридии, он мог безболезненно использовать силу артефакта. Но Мелата, в отличие от него, была, хоть и сильной, но смертной женщиной.
     — Твоя сила впечатляет, но Прозрачный Закон уже почти цел, — гласила даэдрическая владычица. —Восстань же вновь, моя избранница!
     — Ты, твою мать, издеваешься?! — вскрикнула альтмерка, впадая в истерику.
     Тень поднялась снова, и теперь она имела уже несколько когтистых лап, которые одна за другой наносили удары. Мелата едва успевала их отражать. Веллор возвала к силе клинка, и тот испустил яркую вспышку. Тень ненадолго ослепла. Воительница воспользовалась моментов и оставила в чернеющем теле Вейи несколько крупных равных ран, однако пропустила следующий удар противника. Под натиском лап тени металлический нагрудник разбился вдребезги, а сама альтмерка отлетела на несколько метров назад.
     — Тебе меня не остановить! — говорил нечеловеческий голос Вейи. — Мы погружаем мир во тьму, и я становлюсь всё сильнее!
     Не имея сил говорить, Мелата яростно зарычала. На встречу альтмерке вырвался поток теневой энергии Вейи, но был остановлен магическим щитом. Дальше эрл выбросила на воительницу свой коготь, но промахнулась. Ещё один выпад был отбит. Наконец, когда Мелата приблизилась достаточно близко, она швырнула меч прямо в голову тени, телекинезом направив его в цель. Вейя отшатнулась и взорвалась огромным фонтаном искр. Эта смерть оказалась её последней.

     Но вместе с мечом ушла и вся энергия. Мелата упала на колени. С трудом подняв голову, она нашла Сияние Рассвета неподалёку и подняла его абсолютно чёрными от ожогов руками.
     — Нет... это невозможно! — Ноктюрнал была в бешенстве. Она была бессильна. И Мелате это нравилось. — Башенный кристалл... он должен быть моим!
     Воительница поднялась перед пьедесталом с Прозрачным Законом. Кристалл был покрыт едва заметной тёмной дымкой — процесс осквернения уже заканчивался. Без лишних слов Мелата взяла Сияние Рассвета обратным хватом и вонзила его в кристалл. Вершина Кристальной-Как-Закон и всё небо озарились ярчайшей вспышкой в истории Тамриэля.

     Небеса вновь стали голубыми, а кристалл приобрёл свой прежний рубиновый оттенок. Мелата, исполнив свою миссию, улыбнулась и рухнула на ступеньки перед пьедесталом.
     — Кристальная башня... её защита пропустила меня! — послышался знакомый голос на краю сознания. Валсирен. — Друг мой, ты здесь? Мелата? Мелата! Ориандра, быстрее сюда!

     — Мелата... — протянул странный голос.     Веллор, как мистик, узнавала место, в котором оказалась. Чертоги её разума, постоянно меняющиеся под влиянием мыслей и эмоций. Похоже, она до сих пор была без сознания. Сколько? Сейчас это не имело значения. Проснётся — узнает. Не проснётся — не почувствует.
     — Я не люблю, когда в мой разум вламываются без спроса! — мысленно сказала она. — Кто ты?
     — Знай смертная, что я не люблю лгать, — отвечал тот же голос, и теперь перед собой альтмерка видела какую-то женщину. Прекрасную женщину, безусловно. — Ты имеешь дело с Меридией.
     — Ещё больше я не люблю, когда это делают даэдра! — добавила Веллор, пытаясь вызвать свою ментальную защиту, но та, казалось, была стёрта, будто её никогда и не было. Все даэдрические принцы представлялись альтмерке самым отвратительным, что существует на свете, в то время как Меридия являлась для неё белым пятном — она её не понимала даже на каплю, впрочем, как и большинство жителей Мундуса. И это совсем не улучшало отношение Мелаты к ней. "У каждого даэдра есть свой коварный секрет. Никому из них ни при каких условиях нельзя верить", — считала она.
     — Самоотверженность... — растягивала слова женщина. — Принципиальность... Ненависть к нечистой силе... Ты прекрасный воин, — Меридия замолкла, а Мелата не знала, что отвечать. — Сила Сияния Рассвета могла бы быть твоей, ты знаешь?
     — Мне неинтересны проклятые... — альтмерка запнулась. Она до сих пор помнила те чувства, которые даровал артефакт и с трудом давала отпор желанию снова их обрести. — ...игрушки...
     — Ты не уверена?
     — Покинь мою голову и никогда не возвращайся! — собравшись с силами, приказала Веллор. Воительницу как никогда раздражали попытки гнусной и самоуверенной даэдра завладеть ею, ведь она не могла никак противостоять вторженцу.
     — Как пожелаешь, — неожиданно согласилась владычица света, и её образ стал исчезать. — Но я знаю, когда-нибудь ты сама обратишься ко мне. До встречи.

     После событий в Кристальной башне прошло несколько дней. Псиджики, хоть и не без труда, но смогли восстановить левую руку. Для спасения правой было уже слишком поздно.
     Сота Сил лично пришёл проверить её здоровье и поговорить. Но это не изменило их расположения друг к другу. Альтмерка до сих пор не понимала, к чему было столько жертв, если под боком Тамриэль держит трёх якобы богов, и сильно сердилась на Сота Сила за то, что он не хотел или не мог это объяснить.

     После этого ей пришлось прибыть на собрание в Алиноре по поводу вопроса о защите Кристальной-Как-Закон. Мелата надеялась увидеть саму королеву Айренн, но пришла только вице-королева, которую она всей душой ненавидела за тайные связи с наиглупейшей из низших рас.
     В целом собрание прошло успешно, и теперь она наблюдала за тем, как Разум-Дар нервирует её недруга.
     — Разум-Дар... — обратилась вице-королева Алвинарве к каджиту, — убери свой мохнатый зад с нашего трона.
     — После всего, что Раз совершил во имя королевы и страны, — вопрошал он, потягивая вино, — вы откажете ему в этой маленькой толике комфорта?
     — И как только кузина Айренн это терпит? — тихо приговаривала Алвинарве, отходя от трона. — Нам никогда этого не понять.

     — Что, Раз, развлекаешься? — усмехнулась Мелата.
     — Ха, а то! — ответил Глаз королевы, устраиваясь поудобнее. — А Раз мог бы даже привыкнуть к этому месту. Образно говоря, разумеется. Раз предпочёл бы трон помягче, — каджит налил вина в ещё один бокал и протянул альтмерке. Та сразу приняла, ухватившись за сосуд усохшими пальцами. — Погоди, а что у тебя с рукой?
     — Да так, мелочь, — отмахнулась она и немного подвигала обрубком. — Долгая история. Может быть немного дискомфортно, не смогу носить двуручные мечи. Но у меня хотя бы осталась левая.
     Разум-Дар несколько смутился.
     — Но ты ведь пользуешься одноручными, верно?
     — Верно.
     — Ну, тогда тост! — сказал он повеселевшим голосом. — За одноручные мечи!
     Бокалы друзей со звоном ударились друг об друга, и оба сделали большой глоток в честь совершённого подвига.
     — Скажи, Разум-Дар, — подозрительно начала Мелата, — помнишь ли ты Нарью?
     — Нарью Вириан? Конечно, каджит помнит. Очаровательная женщина. А что, неужели ты хочешь сделать заказ?
     — Да нет... — отвечала альтмерка, и в её глазах появился хищный блеск. — Просто хотелось бы свести кое-какие счёты... Сможешь устроить встречу?

Промозглый ветер самого ужасного из всех возможных планов Обливиона жалил всё тело одинокого путника, но он шёл дальше по пустоши, не смея останавливаться. Пусть его старая броня, сделанная из шкуры вамасу, была утеплена так, будто он собирался покорять саму Глотку Мира, она не спасала его от потустороннего холода, что пронзал его нутро под каждую темно-зеленую чешуйку его собственного тела. Сутитис поправил длинный лук на плече и выдохнул пар, оглядывая ярко-зелеными глазами с отвесной скалы место, похожее на полувысохшее мрачное болото. Кроны давно погибших деревьев, спутанные вместе в плотные комья и целые паутины чёрного тёрна, не давали разведчику из Нирна должного обзора… что и следовало ожидать.
Аргонианин тяжело вздохнул и поправил на голове плотный капюшон, из которого выпирали его изогнутые зеленоватые рога, и принялся аккуратно спускаться. Приказ гилдмастера был ясен: найти в этих пустошах возможных союзников в Спрятанной равнине для пересечения Пропасти и штурма крепости Принца Лжи. Но было неясно, даже ему, как в столь безжизненных землях вообще можно найти друзей среди душелишенных, и уж тем более в этой высохшей трясине. Аккуратно чередуя руки и ноги, спускаясь по скале и помогая себе при этом мощным хвостом, Сутитис даже не представлял, какими будут местные душелишенные: отчаявшимися пустыми оболочками или же кровожадными тварями, намного безумнее того странного человека, что вывел их отряд из окружения дремор. Кто знает, но по данной реке саксхлил двигался без сомнений, в виду необходимости: эти земли, с лёгкой руки Молага Бала, прогнили насквозь стагнацией, навеки застряв в полуживом состоянии, и им необходимо то изменение, что несли Гильдии, вторгнувшиеся сюда. И Сутитис был вместе с ними, но не просто ведомый древней философией своего народа, а по вполне понятному всем желанию защитить свой дом от лап даэдра.
Без особого труда преодолев рельефные холодные скалы, ящер аккуратно приземлился на затвердевшую грязь и сделал глубокий вдох. В этом жгущем лёгкие холодном воздухе было нечто знакомое и уютное… нотки болотной пыльцы давно увядших цветков, запах терпкой тины и влаги. Всей своей чешуей Сутитис чувствовал, что был сейчас дома, в Чернотопье, пусть это было невозможно. Неужели на спуске он попался в ловушку даэдра или же это его посмертные видения краха их миссии? Он помотал головой, пытаясь отогнать наваждение, и оно не пропало. Аргонианин всё ещё стоял на окрайне высохшего болота, и оно было реальным, да и он не чувствовал себя душелишенным. Убедившись, что всё было в порядке, Сутитис молча продолжил путь, шагнув вперёд по сухой грязи и сняв лук с плеча, готовясь к чему угодно. Он внимательно смотрел себе под ноги и по сторонам: среди мрачных древесных массивов, в тенях, могли прятаться враги, да и он, судя по странным следам и насыпи, шёл не просто по какому-то участку топи, а по тропе, на которую скрюченные деревья отбрасывали свои искаженные ужасом и агонией тени. Ящер чуть пригнулся, но не решался подходить ближе к ним, пусть и узнал растения как те, что обычно растут в самых диких болотах его родины. Где-то рядом послышался плеск воды, немного сбивчатый, будто в водоёме что-то двигалось само по себе, а не упало туда по воле случая, от чего Сутитис ещё больше не захотел идти в сторону звука. Вода в Хладной Гавани была холодна настолько, что обжигала смертную плоть не хуже любого кипятка, и уж если в ней что-то обитает – то это нечто должно быть до ужаса опасным, как и всё «родное» в этом царстве. Он пошёл дальше, ступая по холодной застывшей грязи как можно тише, и с каждым шагом саксхлил всё больше и больше убеждался, что это место странно пародировало Чернотопье всем своим видом и ощущением, что напрягало ящера.

«Кейок», - подумал про себя Сутитис, доставая из колчана грубоватого вида стрелу, - «Это место явно хочет свести меня с ума, играя так со мной»

  Нервные размышления его прервал замеченный впереди на изломе тропы силуэт, прямой и неподвижный, словно колонна. Справедливо ожидая ловушку, аргонианин ушёл вправо под высокие корни черных деревьев, прячась в их широкой тени. Двигаясь бочком и держа силуэт на прицеле, он неумолимо приближался к нему из любопытства, и вскоре обнаружил, что это был древний каменный придорожный тотем его собственного народа. Убедившись, что опасности нет, Сутитис приблизился к изваянию, не убирая лук со стрелой, и аккуратно его рассмотрел. Сомнений не было: тотем точно был сотворён саксхлил, причём, древними, судя по трещинам и изломам на сером камне, который не покрывал мох, хотя сам он мог допускать, что это могла быть очередная шутка этого странного царства. Оскалившаяся пасть каменной морды глядела пустыми глазами без зрачков прямо на Сутитиса, молча и грозно, и сам ящер глядел в ответ, как-то увлёкшись странной находкой… пока не услышал хруст веток дальше по дороге, прерывистый и единичный, будто кто-то специально сорвал ветвь с древа. Аргонианин резко развернулся на звук и натянул тетиву, тут же пригибаясь и уходя за тотем. На всякий случай он даже поджал хвост, дабы его было труднее опознать, и продолжил следить за чащей. Благодаря свечению иномирной воды Хладной Гавани, он мог приметить тонкий силуэт, что безмятежно брёл средь тёмных корней и собирал упавшие ветки, или же обдирал их с увядших кустарников, что встречались ему на пути. Нечто впереди двигалось без всякого напряжения и чувства опасности, как приметил саксхлил, будто эти мёртвые топи были родной стихией для него… или неё, но куда большим вопросом стояло для Сутитиса то, был ли этот некто дреморой или же душелишенным… или же вовсе иллюзией слуг Молага Бала.
  Сохраняя натяжение, он аккуратно перешёл тропинку в сторону чащи и силуэта, опять же движимый любопытством, и принялся преследовать неизвестное нечто, прячась среди теней. Чем ближе ящер приближался, тем яснее становилась картина: поначалу он обнаружил, что он преследует не даэдра, а душелишенного, не заметив на силуэте никаких черт дреморской шипастой брони, а затем вовсе узнал в балласте, что еле шевелился в отбрасываемой тени фигуры, настоящий аргонианский хвост с серой чешуей. А после, оценив осанку и язык тела, понял, что преследует женщину.

«Уловка,» - первым делом подумал Сутитис, провожая неизвестную пристальным взглядом, - «но стоит попробовать»

Ящер затем вышел из тени и выпрямился, быстрым шагом нагнав незнакомку. Заслышав шаги, она энергично развернулась всем телом и, завидев в одной руке таинственного преследователя лук, потянулась за спину к посоху, что покоился у неё в кольце ремня на спине. Женщина угрожающе оскалила приплюснутую рельефную и вперилась взглядом бездонных черных глаз в Сутитиса, на что тот лишь поднял руки.

- Я не враг, если ты не враг мне, бик-саксхлил, - выпалил он быстро, внимательно оглядывая открывшийся перед незнакомки, что была одета в красного цвета роскошные и невообразимо древние одежды с позолоченными бляхами и багровым оперением на рукавах и поясе, голову её же покрывал прекрасной работы капюшон с пышным плюмажем из огромного пера с хохолка огромной болотной птицы. Всё это сильно контрастировало с её серо-бледной чешуей, что больше походила на известь или камень. Она явно была жрицей. Или древохранительницей.

Тем не менее, слова Сутитиса быстро успокоили женщину, сменив готовность к бою на недоумение, от чего та сжала челюсти и прищурила глаза, наклонив голову к правому плечу. Она задумчиво зашипела и убрала руку от посоха, уставившись на чужака. И её хвост, и хвост Сутитиса нервозно ходили из стороны в сторону, ибо оба аргонианина ожидали подвоха друг от друга. Покуда сам чужак убирал лук на плечо, женщина заговорила осипшим и суховатым голосом:

- Чужак не из нашего племени… и с душой. Весьма необычно видеть такого саксхлил тут, - пробормотала она, оглядывая собеседника, - ты молод, но твоя броня стара, но не так стара, как мы. Кто ты, и что за река привела тебя сюда?

- Я – Сутитис из Болотных Плавников, древохранительница, - представился ящер и одновременно высказал предположение, кто был перед ним, и, судя по невозмутимому лицу женщины, не прогадал, - я прибыл из Нирна, как и многие мои товарищи, чтобы дать бой Лорду Жестокости в его владениях и защитить наш мир.

- Пусть ты и молод, но ты знаешь прошлое, - задумчиво ответила женщина, сложив руки под грудью, - я действительно древохранительница, молодой и безрассудный росток. Твоя цель, пусть и благородна, но самоубийственна. Ничто не сможет победить Молага Бала в его собственном царстве. Что же тебя сподвигло так скоро пойти на встречу с Ситисом?

- Ты сама знаешь на него ответ, бик-саксхлил, - спокойно ответил Сутитис на выдохе и покачал головой, - как древохранительница, ты наверняка знаешь, что важнее всего для нас. Здесь я сражаюсь за племя и Хист.

Последние его слова заставили женщину замолчать, пальцы впиться в рукава, а хвост прижаться ближе к ногам. Аргонианин моргнул, наблюдая за этим, и размышляя, что же он так неосторожно задел, вызвав такую реакцию.

- Простая истина, которую многие забывают или искажают в этом мрачном царстве, - монотонно, будто устав от собственных неожиданных раздумий, сказала она и подняла взгляд на глаза Сутитиса, - моё имя Ксоханил, Сутитис из Болотных Плавников, и возможно ты сможешь помочь моему племени.

- Помочь? – переспросил тут же ящер, - Если вам досаждают даэдра, то я могу вернуться в Пустынный Город за товарищами, и вместе мы сможем отстоять вашу деревню…

- Деревню! – прервала его размышления Ксоханил и оскалилась в улыбке, впервые за долгие годы, судя по всему, - ты думаешь, мы, гордые жители Хадж Уксита, живём в деревне? Пусть времена нашей славы давно прошли, молодой росток, но наши занмиры ещё отбрасывают свои могучие тени на все топи окрест. Нет. Моему племени нужен лишь ты, Сутитис, и твоя несломленная вера в пути Хиста.

- И что же я, один саксхлил, могу сделать для целого племени?

- Решить спор, молодой росток. Только и всего. Пойдём со мной, - камнечешуйчатая древохранительница поманила собеседника кивком, - я объясню всё, как только мы подойдём к нашему дому, Хадж Укситу.

Не решаясь возразить, Сутитис проследовал за Ксоханил дальше по тропе. Они шли не очень долго, от силы минут пятнадцать, и молча. Ящер думал, что если осыпать древохранительницу вопросами сейчас, то он потеряет шанс заручиться помощью его племени… а то, что сейчас с ним происходило – самая идеальная возможность для этого.
Болота вокруг путников бурлили неким подобием жизни. В кронах начали появляться жирные вороны, чьи глаза сияли голубым светом даэдрической магии, и их становилось всё больше по мере приближения к таинственному «дому», и гул их карканья, что отдавался потусторонним эхом, был жутким, словно похоронный звон в часовнях Аркея при кладбищах людей и меров. Ещё, в потусторонней воде, Сутитис признал в изворотливых бледночешуйчатых тварях чернотопских крокодилов, что жадно рыскали в вечном голоде в сияющих лужах и грызлись между собой, окропляя воду в ярко-алую дымку. Ещё где-то поодаль, страшась воды, медленно плелись стайки диких, бледных и истощенных гуаров или существ, что были крайне похожи на них, ища последние пучки съедобных растений. Все топи тут застряли между жизнью и смертью в вечной стагнации, и это пробирало аргонианина до самых глубин его души. Жаль, в этом месте связи с его дорогим другом, Шипокорнем, как называют свой родной Хист племя Болотного Плавника, практически нет, и он не может мысленно попросить его об утешении. Вскоре они пришли…

- Добро пожаловать в Хадж Уксит, бик-саксхлил, - громко сказала Ксоханил, выходя из теней деревьев на площадку перед четырьмя огромными занмирами и странным резным черным камнем между ними, к которому тянулись темножелезные трубы, уходящие под землю. Древохранительница развела руками и встала лицом к Сутитису, испытывающе глядя на него бездонным взглядом, - таков наш дом, таковы наши беды.

Ящер завороженно оглядывал многоуровневые пирамиды, каждый ярус которых был усеян огнями костров и примитивных лампад. Хадж Уксит был явно больше всех возможных поселений его народа, что он когда-либо видел, от чего Сутитис невольно раскрыл было рот. Но, приглядевшись, он видел, как на краях моста, что соединяет между собой две ближайшие к ним пирамиды, стояли аргониане, что косо смотрели друг на друга. Слева были саксхлил в рясах, они сжимали посохи в руках и пристально глядели на тех, кто был по ту сторону. Справа же стояли сородичи в пластинчатых доспехах, что держали руки на рукоятях своих оружий, кои пока что покоились на поясах. Они напряженно смотрели на своих «соперников», немного скаля морды из-под шлемов. По ярусам же, что на одной, что на другой пирамиде, бродили, словно заколдованные аргониане, кто-то бесцельно, а кто-то чем-то целенаправленно занимался бытовыми вещами, причём, так быстро и точно, будто делали это уже не просто много лет, а целые сотни лет. Он увидел и понял беды Хадж Уксита… но пока не ясно, в чём же был «спор», о котором упоминала Ксоханил.

- И что же это за спор, мешающий твоему племени жить? Я вижу, пока что, лишь стагнацию и закостенение, они поразили твоё племя, подобно чуме, - сказал Сутитис и скрестил руки на груди, глядя на древохранительницу.

Она опустила руки и вздохнула, стыдливо прижав хвост к ногам.

- То, что ты видишь, молодой росток, есть лишь следствие, а не причина истинной беды. Наш спор не даёт нам пойти дальше, наш спор губит Хадж Уксит и всех саксхлил тут. Я веду тех, что зовут себя Учёными, мы сохраняем то, что было, наши пути, традиции и учения нашего Хиста. Мы противостоим Воинам, что сохраняют наш уклад, наш закон и наши жизни в этом мрачном владычестве Князя Насилия, - пояснила Ксоханил, показывая поочередной на левый и на правый занмиры, где жили две «фракции», - нас раздеяет непреодолимая пропасть, Сутитис, и свежий взгляд из давно утраченного для нас Нирна, с душой, что связана с Хистом, может помочь нам её преодолеть, разрешив спор раз и навсегда…

- Что этот чужак делает здесь? – прервал Ксоханил грубый, рычащий и грозный голос, что донёсся справа. Из теней занмира Воинов вышел грозный ящер в изящной древней пластинчатой броне аргониан с красными цветами. Его чешуя была темнее, чем у древохранительницы, но тоже имела каменистые оттенки, безжизненные и бездушные. Из-под ведрообразного шлема на Сутитиса смотрела пара кроваво-красных глаз со зрачками-щёлками, - неужели ты посвящаешь его в наши дела, Ксоханил?

Вслед за таинственным воином вышли ещё четверо аргониан в менее презентабельной броне, держа оружие наготове, и все они смотрели на пришельца. Чувствуя угрозу, Сутитис было потянулся к кинжалам на поясе, но резкий жест рукой древохранительницы призвал его к порядку, как и воителей.

- Я нашла того, в ком смелости и веры в наши пути куда больше, чем в тебе, раш-кал Ан-Джин-Сака! – грозно сказала она, подняв морду и зашипев, - этот молодой росток из Нирна под моей защитой.

- Я – глава Воинов, Ксоханил, и я решаю, что делать с чужаками в Хадж Уксите. Безопасность наших соплеменников и нашего Хиста – моя ответственность, - заявил Ан-Джин-Сака и фыркнул, - и уж точно всякие пришлые не имеют права вмешиваться в дела племени, какими бы «избранными» они ни были по твоему мнению и твоих книжников. Спор, что возник давным-давно, касается только нас.

- Но он никогда не прекратится! Мы застряли в его разрешении, словно река у плотины, - возразила женщина и махнула рукой, - и нам нужен кто-то, что может её сломать и всё изменить! Молодой росток, Сутитис, может это сделать…

- И слышать не хочу, - отрезал раш-кал и скрестил руки на груди, а после уставился на пришельца, - у тебя есть возможность покинуть наш дом целым, чужак.

- Почтенный Ан-Джин-Сака, я проделал путь по этой ужасной пародии на наш общий дом не для того, чтоб просто уйти и развернуться, особенно после того, что я видел. Хадж Уксит поразила стагнация и упадок, - Сутитис примирительно поднял руки, прежде чем раш-кал Хадж Уксита мог на него зарычать, - не прими за дерзость. Я пришёл к вам, чтоб сыскать помощи в борьбе против Молага Бала.

- И ты сражаешься против князя даэдра в одиночку? – терпеливо спросил воин, не моргая глядя на посланца из Нирна.

- Нет. Я из целой армии двух Гильдий, что собрались в сводах Пустынного Города для этой цели. Нас много. И пусть мы не можем вернуть ваши души, мы можем вместе спасти тот мир, из которого мы пришли, где мы вылупились под сенью Хиста.

Военачальник угрюмо покачал головой.

- Мы не можем помочь твоей армии, чужак, покуда наш спор не будет решен раз и навсегда. Хадж Уксит тебе не помощник, - проговорил он и прикрыл глаза, покуда на него с укоризной глядела Ксоханил. Казалось, что Ан-Джин-Сака сам сожалел в отказе, судя по тому, как его хвост свернулся спиралью подле его ног.

- Тогда позвольте мне его решить! И вместе мы ударим по Князю Лжи! – заявил Сутитис, поймав сожаление военачальника, - вы сами хотите мести за то, что даэдра затащили вас сюда, оторвали от Хиста!

- Мести? Да. Хотим. Но не за это… пусть ты почти прав на счёт Хиста, - проворчал в ответ воин и покосился на Сутитиса. После секундной заминки он шумно выдохнул, - я уважаю твою решимость и храбрость, если ты один, с душой, прошёл через наши топи и наткнулся на Ксоханил. Ты действительно хочешь победить… но пока я не посвящу в суть нашего спора. Пока ты не докажешь, что достоин.

- И как же? – по-простецки спросил саксхлил, склонив голову набок.

Лидеры Воинов и Ученых переглянулись, будто поняли друг друга без слов. На пасти Ксоханил заиграла улыбка.

- Пройди испытания Духа и Тела, - заявили в унисон ящеры, - пойми наши беды. Пойми беды Хадж Уксита.

Сутитис посмотрел сначала то на Ксоханил, то на Ан-Джин-Саку, а после смиренно кивнул.

- Я пройду их, если то требуется. Во имя Нирна и во имя Хиста, - саксхлил ударил себя кулаком в грудь, - что нужно делать?

- Испытания одновременно ты не пройдёшь, молодой росток, - сказала древохранительница и деловито кивнула, - ты должен выбрать, что выполнить в первую очередь – Дух или Тело.

- Но то, что ты выберешь – не так важно. И Дух, и Тело равны по важности в нашем племени, чужак Сутитис, - сказал между делом Ан-Джин-Сака.

- Тогда я выбираю Дух, - заявил без лишних раздумий саксхлил, - я хочу понять ваше племя глубже и помочь со спором.

Лидеры переглянулись. Ксоханил поманила пришлого ящера рукой:

- Подойди ко мне, молодой росток, и я объясню тебе суть испытания.

- Я буду тут, ждать, когда ты закончишь, - подал голос раш-кал, кивая древохранительнице, - у меня ты начнёшь испытание Тела.

Сутитис с почтением подошёл к мудрой женщине, чуть склонив голову:

- Я готов, Ксоханил. Что мне нужно сделать?

- Испытание Духа, как ты и предвидел, поможет тебе лучше понять суть моего народа. Возьми эти амулеты, - она протянула пришельцу в когтистой руке с синим, красным и зеленым кристаллами, - и раздай их Тилавею, Дешь-Вазей и Эшрагу. Один амлует на одного саксхлил. Каждый амулет означает одну главную черту: отвагу - красный, выносливость - зеленый и бережливость - синий. Выясни, у кого какая черта и правильно дай амулеты. В обмен ты получишь их самоцветы, которые нужно понести на вершину занмира Ученых и возложить на правильные тотемы. Так ты докажешь свою цену Учёным, и поймёшь часть наших бед.

- Хорошо… полагаю, их надо искать на ярусах занмира Учёных, верно? – спросил Сутитис, принимая амулеты и утвердительный кивок Ксоханил, - я скоро буду.

Затем саксхлил быстро удалился с глаз лидеров фракций, кои молча проводили его вслед, когда тот начал подниматься по лестнице занмира Учёных. Найти указанных аргониан не составило для Сутитиса труда: пусть народ в Хадж Уксите флегматичный, но они радушно подсказали, где кого искать. Первым пришелец нашёл Тилавея, ящера в броне, что нежился у костра на подушке из соломы и явно отдыхал. Он нехотя открыл глаза, увидев перед собой явно пришлого аргонианина в капюшоне и куртке из чешуи вамасу, то был Сутитис.

- Ты – Тилавей? – спросил осторожно он у отдыхающего, скрестив руки на груди. Сутитис стоял спиной к костру, от чего для Тилавея он выглядел не более чем тёмной фигурой.

- Я, - совершенно спокойно и размеренно ответил ящер, поправив сползший с головы шлем и зевнув, - а кто спрашивает? Я тебя не видел раньше ни среди Воинов, ни среди Учёных, бико.

- Моё имя Сутитис. Я чужак для твоего племени, и я прохожу испытание Духа, - пояснил пришелец, внимательно глядя на Тилавея, на что тот расплылся улыбкой на бледной каменистой морде.

- Испытание Духа… давно его не проходили. Что же, я –  идущий-между, посланник нашего занмира к занмиру Воинов, бико. Каждый день я выступаю мостом между двумя фракциями, не позволяя им скатиться в междоусобицу у корней нашего гибнущего друга, каждый день я иду туда, где мне не рады, и решаю общие проблемы. Как думаешь, какова моя черта?

Саксхлил немного помешкал в размышлениях, глядя на амулеты. «Корней гибнущего друга»… он посмотрел в сторону двух дальних занмиров на западе, но так и не увидел там Хист, но он понял истинную беду Хадж Уксита. И понял, как же бесстрашно сердце его собеседника. Ящер протянул Тилавею красный амулет.

- Ты полон Отваги, бико. Несмотря на то, что племя готово уничтожить себя на пике стагнации, ты не позволяешь никому уйти к Ситису, часто рискуя собой, говоря с нетерпеливыми Воинами. В Хладной Гавани без неё не выжить.

Старый саксхлил расплылся в улыбке ещё шире и протянул Сутитису в ответ кроваво-красный камень.

- Ты понял нашу беду. Ты понял меня. Ступай, бик-Сутитис, надеюсь, ты несёшь ветра ку-вастэй.

Кивнув на прощание, пришелец удалился, оставив Тилавея наедине с заслуженным отдыхом. Дальше его путь лежал к другой части яруса, к которой он прошёл через проход под лестницей на вершину. Не сворачивая, он увидел у стойки с табличками худощавого саксхлил, что активно переносил что-то с одной таблички на другую. Вежливый кашель Сутитиса оторвал его от работы.

- Да-да? – поднял ящер взгляд и удивленно моргнул, - чужак с душой в наших краях? Удивительно. Это определенно надо записать… кхм… ты ведь не просто так тут, бико?

- Да, писарь. Моё имя Сутитис, и я прохожу испытание Духа. Ты – Эшгар, о котором говорят на занмире Учёных? – размеренно спросил пришелец, скрестив руки на груди.

- Да-да! Я, раш-бик-саксхлил Сутитис. Ты явно проходишь его первее, как я погляжу… кхм… Так. Испытание. Я, друг мой, изучаю таблички, с которыми мы перешли из Нирна сюда. В них хранятся знамения нашего Хиста, покуда он мог говорить, и наши древние традиции, которые мы соблюдаем потому, что я сохраняю и обновляю их каждые десять лет. Камни Хладной Гавани не вечны в руках душелишенных, - покачал опечаленно головой бледный ящер, - и какова же моя истинная натура, бико?

- Твоя натура – Бережливость, - без всяких сомнений ответил пришелец, протягивая лазурный амулет собеседнику, - ты хранишь традиции своего народа, не позволяя им увядать, подобно вашему Хисту. Его слова и пророчества – последнее, что осталось от прежнего его. И всё, что с ним связано, стоит сохранять в этих жутких землях.

- Спасибо. Ты понял нашу беду и понял меня, - Эшгар протянул синий самоцвет Сутитису с широкой улыбкой, - помни о корнях своих, молодой росток, и ты никогда не забудешь ку-вастэй.

С некой горечью пришелец принял дар хранителя мудрости и удалился с почтительным кивком. Путь его вёл на другую часть яруса, что была западнее. Обогнув каменную постройку крюком, он нашёл усталого вида женщину-аргонианку с каменистой чешуей и одетую в рабочую одежду. Она стояла под палаткой , взвешивая в руках зрелые овощи крайне скудного размера, но всё ещё выглядящими аппетитно.

- Подходи-бери, только с урожая, бико! Пусть Хист вянет, но мы продолжим его дело, выжив ту… - начала она, не поднимая глаз, а как заметив, кто к ней подошёл, она прервалась, - ах. Бик-чужак в Хадж Уксите. Вот это новость, - она удивленно поморщила мордочку, что выглядела куда моложе прочих ящеров в этом городе, - да ещё и с душой. Прямо как предсказывал Хист! Ты, видно, пришёл по реке испытания Духа, да-а-а?

Она с усталой улыбкой на пасти чуть наклонилась к Сутитису, от чего тот невольно сделал шаг назад, кашлянув:

- Да. Моё имя Сутитис, бик-саксхлил, и я пришёл узнать твою истинную натуру. Ты – Дешь-Вазей?

- Верно, но, как я погляжу, ты уже посетил прочих и итак догадываешься о моей натуре. Уверен, что хочешь слушать, а не просто обменяться цацками? – сероватые глаза аргонианки вперились в изумрудные глаза пришельца, на что тот выдохнул и продолжил.

- Это будет грубо и не по традициям. Я должен понять беды Хадж Уксита, Дешь-Вазей.

- Храбрость и Бережливость не прошли мимо тебя… да и моя натура тебе не чужда, - женщина энергично кивнула и обхватила хвостом свою правую ногу, - слушай же, Сутитис. Я делаю всё, чтобы и Воины, и Учёные выжили в Хладной Гавани, каждый день выходя в поле меж занмирами, дабы возделать давно умершую грязь. Я упорно, вопреки тому, что наш Хист давно хрипит с мольбами Ситису забрать его, вопреки хладу и мерзости этого мира, иду с плугом, делаю свою работу и получаю заслуженный урожай. Скажи мне, чужак, какова же моя истинная натура?

- Ты Вынослива. Несмотря на всё, ты делаешь то, что нужно, упорно, если не сотни, то даже тысячи лет. Даже смерть Хиста не умоляет твоё упорство, а лишь закаляет. Это необходимо, чтобы выжить в Хладной Гавани, и ты изменилась, чтобы то случилось, - сказал Сутитис, протягивая амулет Дешь-Вазей и получая в ответ ярко-зеленый камень.

- Спасибо, бик-чужак. Ты понял нашу беду и понял меня. Пускай выносливость поможет тебе пережить необходимые изменения!

Кивнув, пришелец направился на самую вершину пирамиды, где холод был сильнее всего. Он обнаружил в септе на верхушке занмира три тотема, каждый из которых, судя по целеустремленной, напряженной и умиротворенной морде олицетворяли самоцветы, которые он собрал. Не составило большого труда отдать верный самоцвет верному тотему, и, когда те загорелись светом магии, Сутитис покинул занмир, окончив испытание Духа.

- Ты понял наши беды и понял мой народ, бик-Сутитис, - поприветствовала его Ксоханил, не успев ящер сойти с лестницы на площадку, - испытание Духа пройдено. И ты теперь знаешь истинную причину стагнации.

- Умирающий Хист… он предмет вашего спора, я полагаю? – ящер поглядел на лидеров фракций, на что те кивнули в унисон, - как так вышло, что вы вообще тут оказались вместе с ним?

- Давным-давно, в Эпоху Сумерек, когда наша цивилизация начала дрожать от того, что грядёт и грянуло, наш Хист предчувствовал конец и в страхе начал обращаться ко всем силам Нирна и вне его, дабы спасти себя и нас, - сказал холодно Ан-Джин-Сака, будто эти слова причиняли ему боль, - и Князь Лжи ответил на мольбы Хиста. Он пестовал страх нашего дорогого Хиста перед грядущим и убедил его уйти в Хладную Гавань вместе с нами всеми, где нас не постигнет рок, что настиг всех саксхлил. Но, как я вижу, нас обманули. Хист обманули. Саксхлил живы после Сумерек, а наш друг и создатель умирает в агонии.

- Молаг Бал перенес вас сюда в обмен на ваши души? – спросил осторожно Сутитис.

- Не только. Слуги князя не трогают нас, но… основой сделки была кровь и плоть Хиста – его живица. Там наши души. Души тех, кто ещё не родился и не родится… само могущество и суть Хиста. Даэдра выкачивают её из него и делают не то оружие, не то сильное сырьё для адских машин, - воин указал на чёрные трубы, что вели куда-то под землю, - ты понял нашу главную беду, Сутитис… и испытание Тела позволит тебе её облегчить.

- В чём его суть, раш-кал? – с мрачной решимостью спросил пришелец, положив руки на рукояти бронзовых кинжалов.

- Спустись под занмир Воинов, перебей всех дремор, что надзирают над тем, как опустошают наш Хист, убей их надзирателя… и выжги всю живицу, что они собрали. Её не вернуть нашему дорогому другу… но пусть же она не достанется Молагу Балу, - резко и чётко, как настоящий солдат, рассказал цели Ан-Джин-Сака.

Сутитис невольно поднял надбровную дугу над правым глазом, глядя на него.

- Почему вы сами не остановили дремор за такое святотатство? Вы просто так все эти тысячи лет давали им выкачивать живицу безнаказанно, и посылаете лишь меня одного их перебить? – в некогда спокойном голосе аргонианина читались нотки гнева, он явно не мог понять, как такие трусливые саксхлил ещё смеют звать себя «воинами».

- Мы могли бы, - обреченно выдохнул Ан-Джин-Сака и фыркнул, - но мы связаны с договором на мистическом уровне. Подними один из нас руку на дремор, так тут же всё племя было бы либо уничтожено, либо согнано на работы в даэдрические кузни Молага Бала. Даже не знаю, что было бы хуже…

Шумно выдохнув через широко распахнутые ноздри от гнева, Сутитис пристально глянул на раш-кала:

- Как попасть под твой занмир, повелитель Воинов?

- В септе на самой вершине есть спуск в сердце занмира. Оказавшись внутри, иди на гул вдоль труб… там ты найдёшь нечестивых дремор.

Не проронив ни слова больше, Сутитис резво направился в сторону жилища воинов, молниеносно поднимаясь по лестнице. Этот ужас и святотатство, сама мысль о том, что подобная судьба при проигрыше может постигнуть их дорогой Шипокорень, вызывала неописуемую ярость у аргонианина на самом глубинном уровне. Он не обращал больше внимания на камнечешуйчатых аргониан на своём пути, хотя те его и окликивали, и приветствовали, и провожали почтенным взглядом. Воины в броне никак не помешали ящеру взобраться на вершину, лишь приветственно ударив кулаками в грудь при виде отважного чужака: им не нужны были слова, чтобы понять одиночку и что он задумал.

Открыв нажимную плиту, Сутитис спустился по деревянной лестнице вниз, в самое сердце воинской пирамиды. Внутри горели огни костров, подле которых собрались аргониане. Бледные, измученные своим нахождением в этих мерзких землях, они уставились молча на чужака, как и он молча на них. Никто не проронил ни слова. Не было напутствий, благословлений, пожеланий отправить всех даэдра к Ситису клинком ящера, ни как от него клятвенных обещаний и геройской бравады. Была работа, которую необходимо было сделать. Было изменение, которое необходимо свершить. Были души, которые НУЖНО отправить в нутро Отца Ужаса. Ку-вастэй.
Увидев огромную черную трубу, что стенала не то от воздуха, не то от вязкой живицы, что по крупицам перетекала по ней под напором демонических машин, Сутитис снял с плеча лук и пошёл по проходу вдоль трубы. В коридоре было темно… и сыро. Но жарко. Тут не было жалящего мороза Хладной Гавани, что был на поверхности, тут явно работало что-то, что давало тепло в таких огромных количествах. Спустя минуту перехода во тьме, ящер увидел в конце огни, а до ушей его дошли даэдрические мерзкие слова и рычания. Дремора были там, во всю работая над истязанием Хиста Хадж Уксита, и это заставляло кровь Сутитиса закипать в гневе… но уроки его земли не прошли даром. Мстить и защищать можно только из тени. Пускай враг будет бояться тени, бояться ящера и Отца Ужаса, что укрывает его. Пусть он никогда не был рождён под знаком Тени и уж тем более не был Теневой Чешуей, но таков закон войны в Чернотопье. Таков закон выживания. Выползая из мрачного коридора, он тотчас юркнул в ближайшую большую тень и осмотрелся: зал представлял из себя каменный квадрат, все аргонианские древние орнаменты бли перечерчены даэдрическими символами на крови рабов и меньших даэдра, вдоль центра зал делили три колонны, а по потолку шли четыре огромные черные трубы, что вели к гигантским по размерам чанам с трех огримов ростом каждый. И под каждым из них была адская жаровня, в которую периодически дремора скидывали сухие дрова, равномерно подпитывая пламя. Уже понятно, что было в этих чанах – сама суть Хиста, его живица, которую дреморы держали в нужном состоянии подогревом. И её необходимо сжечь.
Всего Сутитис насчитал в зале десять тварей: по двое на каждый из четырех чанов, одетые в лёгкие рабочие одежды, и два надзирателя-кинвала, если он верно помнит наименование этих существ в полном даэдрическом доспехе. План нарисовался сам собой. Месть во имя Хиста будет быстра и безжалостна.

Первым делом, используя тени, он подошёл сзади к первому из чанов и достал из сумки порошок эссенции огненного атронаха. Маги дали его для совершенно иных целей, но эта вещь в конкретно данный момент подходила лучше всего. Зачерпнув из мешочка горсть, Сутитис резко метнул её в печь, убегая к следующему и делая то же самое. Огни Обливиона возгорели с такой силой, что чаны раскалились добела, а выброс огня опалил работающих дремор рядом, отправляя их ударной волной в пламя других двух чанов, заставляя даэдра гореть заживо. Поднялась паника и недоумение. Кинвалы тут же взялись за оружие, покуда раскаленные чаны кипятили живицу, делая её бесполезной. Дреморы-рабочие вовремя же отпрянули от ещё целых чанов, ведь в суматохе и они загорелись всепожирающим огнём. Весь зал озарился светом, и дреморы быстро приметили среди теней Сутитиса, что целился из в ближайших двух рабочих, что стояли на одной линии. Свист стрелы – и плоть одного из рабочих разорвало на шее острой стрелой насквозь, видимо, ящер уже давно готовил выстрел из своего верного зачарованного оружия. Пройдя глотку даэдра навылет, стрела вонзилась в череп стоявшего за ним рабочего. Не мешкая ни секунды, дреморы кинулись на Сутитиса с бешенным рёвом, доставая топоры и мечи. Первыми до него добрались лёгко-облаченные дреморы в рабочей одежде, взмахнув топорами. От совместного удара ящер отпрыгнул, достав из ножен острые кинжалы. Кинами овладела потусторонняя ярость, что заставляла их наседать на дерзкую мерзкую тварь без устали… и в хаосе битвы изворотливый саксхлил оказался сразу между ними, поочередно уворачиваясь от тёмных лезвий. Секунда возможности – и Сутитис нанёс молниеносный удар, правой рукой полоснув лезвием по глотке одного дреморы, а в затылок другому вонзая левый клинок, острие которого вышло через рот, когда тот пытался выпрямиться после своей прошлой атаки. Оба порождения Хладной Гавани упали замертво в тот же миг. Остались теперь неповоротливые, закованные в броню дреморы-кинвалы, что уже заносили длинные полуторники для атаки, окружив дерзкого саксхлил. Ящер хищно оскалился и зашипел, когда неповоротливые твари начали бить с двух сторон, и затем перекатился в сторону от ударов в последний миг. Дреморы тут же развернулись к нему, без устали преследуя Сутитиса, который, как мог , избегал прямой битвы. Его кинжалы бы не пробили их броню, но… благодаря ей их ждала самая ужасная смерть. Думая, что они загоняли трусливую тварь в угол, дреморы всё пёрли и перли, осыпая ящера мощными ударами, от которых он еле как уворачивался. От сгорания живицы и жара воздуха хватало мало, и он начинал выдыхаться. Они оказались посреди комнаты, и для Сутитиса это был единственный шанс. Сейчас или никогда. Дреморы одновременно подняли мечи, глядя бездушными, горящими синим глазами, когда ящер остановился и открылся… но вдруг он раскинул руки в стороны, выбрасывая в пылающие печи последние щепотки порошка эссенции огня. И тут с двух сторон на дремор обрушились потоки хищного огня в волне взрыва и пылающих языков. Кинвалов столкнуло взрывом, их броню магический огонь раскалил добела и сплавил их вместе, оставляя их на медленную и мучительную смерть посреди зала. Помимо грохота чанов и печей, теперь по подземелью занмира раздавались крики агонии и проклятия на даэдрическом языке. Сутитиса же откинуло взрывом в колонну, приложив его спиной об камень. Стрелы с колчаном и луком впились в его спину от удара об камень, заставив ящера осесть, схватиться за бока и закашляться. Зал активно охватывал дым, покуда живица выгорала в чанах, а в голове саксхлил поднялся звон… боль, с каждым вдохом странного дыма, усиливалась. На уровне подсознания он ощущал теперь настоящую агонию и безысходность, будто его дыхание стало дыханием погибающего Хиста. С трудом поднявшись под грохот, который он еле слышал, ящер побрёл к ближайшему проходу с правой стороны зала, медленно приходя в себя. Двигаться-то он может, но вот тот факт, сможет ли он победить оверкина, что заведовал этим святотатством, вызывал у него сомнения – Сутитис чувствовал, как ныли его ребра, что покрылись трещинами от удара. Сплюнув кровь из пасти, он оскалился и быстрым шагом вышел из дымящейся комнаты, попав в округлый зал с земляными стенами спустя минуту перехода. Кажется, он вышел из занмира в иное подземелье.
Посреди зала активно облачался в доспех сам оверкин дремор, которые выкачивали живицу в прошлом зале. Он обернулся на шаги, не успев закрепить на себе кирасу. Шумно выдохнув, рогатое человекоподобное существо, глядя горящими синими глазами на Сутитиса, заговорило:

- Так всё-таки они нашли сердобольного дурочка, который сделает всю работу за них… да ещё и с душой, другого ящера, - с мерзкой улыбкой сказал оверкин, хватаясь за меч и указывая острием на саксхлил, - готов умереть за общее дело и подарить свою душонку мне, смертная тварь?

- Отправишься в небытие сегодня только ты… мерзкая тварь, - хрипло ответил Сутитис, выпрямляясь и сжимая сильнее кинжалы. Он оскалил окровавленную пасть, - Ситис ждёт.

- Я бы на твоём месте не был так уверен, - с этими словами даэдра кинулся вперёд, размахивая клинком.

Сутитис еле как ушёл в сторону, когда как камень прямо за ним получил широкую борозду от меча, что высек на пол искры. Тварь гневливо зарычала на юркого ящера, сделав шаг в его сторону и выпад вперёд. Саксхлил резко извернулся и взмахнул кинжалом в судорожном движении, пытаясь поспеть за дреморой в скорости, вопреки боли в ребрах. И ему удалось лишь оцарапать зачарованным лезвием мясо под локтем, обездвижив левую руку оверкина, на что он наотмашь хлестанул прямо в солнечное сплетение Сутитиса эфесом. Послышался жуткий хруст, сам арганианин отлетел на метр назад и отхаркул кровь, пытаясь отползти от озлобившего даэдра, но тот прижал ногой его за хвост и пинком другой ноги повернул к себе лицом, а затем приставил меч к горлу ящера, склонившись к нему поближе и оскалившись.

- Я же говорил, мой маленький чешуйчатый дружок… одной царапиной ты не убьёшь оверкина армии Князя Насилия, - прошипел он, склоняясь всё ближе и ближе к морде Сутитиса. Он скалился, что-то предвкушая, - я буду наслаждаться твоими пытками. Сначала я отрежу тебе ноги и руки, буду поить тебя моей кровью, чтобы ты не умер раньше времени… и в этой же комнате, где мы находимся, я буду сдирать с тебя чешуйку за чешуйкой. Ты меня слышишь, смертная мразь?

Повысив голос, он ударил крестовиной по горлу ящера, заставив его закашляться и дернуться в хватке даэдра. На его глазах навернулись слёзы от боли.

- Плачь, плачь, ящерка, это всего лишь начало той боли, которая тебя ждёт, - затем он выпрямился и взглянул прямо в глаза неудачливого убийцы, сосредоточившись на них, - я чую, как ты боишься. Твои дружки из Хадж Уксита тоже своё получат за свою дерзость. Клянусь повелителем, их Хист вечно будет страдать, а они же вечно познают ту же пытку, что и ты. Ты понимаешь меня, животное, а?! Или, может, мне говорить на джеле? Ты умрёшь в муках, твой Хист умрёт в муках, всё, что ты лю…

Затем оверкин почувствовал, как ему под рёбра зашли лезвия, схаркнув прямо на морду Сутитиса вонючей черной кровью. Затем он почувствовал это ещё раз. И ещё раз. С каждым ударом зачарованных кинжалов его хватка слабела, а сознание помутилось. Как же он мог забыть обезоружить это животное? Болезненно оскалившись, он попытался поднять меч, как тут же Сутитис дернулся под ним, сбивая с ног ударом освободившегося хвоста. Опрокинув оверкина, ящер залез на него и с яростным воем начал тыкать и кромсать тело дреморы, раскидывая по комнате ошмётки даэдрического мяса и мазки чёрной крови. Войдя в раж, он резал уже изуродованный труп, не обращая внимания на собственные переломы, покуда усталость не накатила на него с такой силой, что дала знать о пронзающей весь торс боли. Ящер отхаркнул свою алую кровь на труп и, шатаясь, поднялся на скошенные ноги. После он медленно убрал на пояс кинжалы и огляделся. Надо было быстро добраться до Хадж Уксита, но сначала надо облегчить боль. Сутитис потянулся к сумке и выудил оттуда флакон с красной жидкостью, судорожно тот откупорив и опрокинув в себя. Теплая жидкость потекла прямо по пищеводу вниз, а в мутную голову пришло некоторое облегчение, как и хватка боли на груди заметно ослабло. Лечебное зелье не исцелит все сломанные кости тотчас же, но даст хотя бы прожить настолько, насколько это возможно для получения помощи от лекарей. Увидев замшелую деревянную дверь, из которой шёл вой ветра, ящер пошаркал к ней, держась за правый бок, который болел сильнее всего, и вывалился наружу, втягивая жадно морозный воздух и выдыхая пар.

Он оказался сразу же на площадке у странного черного камня, жаровни и лидеров фракций, что ошалело на него посмотрели. Ксоханил тут же подбежала к Сутитису и аккуратно взяла его под плечо, не дав ему упасть. Выживший пришелец скалился от боли, он был весь в крови, как своей, так и черной дреморской. Ан-Джин-Сака выпучил кроваво-красные глаза на храбреца и пробормотал:

- Испытание Тела пройдено, - он прищурился и поджал к себе хвост, явно стыдясь, что один чужак сделал гораздо больше, чем все его воины за последние тысячу лет.

- Т-теперь, - прохрипел Сутитис, глядя то на древохранительницу, то на раш-кала, - мы можем перейти к сути спора?

- Хист есть суть его, - тихо сказала Ксоханил, - даэдра иссушили его, и он умирает. Но даэдрический камень, что лежит у его камней, не позволяет ему погибнуть окончательно.

Окровавленный ящер устало покосился на древохранительницу, а потом на Ан-Джин-Саку.

- И вы спорите, стоит ли ему жить, вечно страдая, или же умереть, воссоединившись в Пустоте с Ситисом…

- Да. Так и есть. Мы, Воины, не можем позволить умереть нашему Хисту! Его жизнь – священна! – разразился лидер Воинов, подняв руку и пристально глянув на Сутитиса и Ксоханил, - а эти Учёные утверждают, что Хист нужно убить! Мы! Убить Хист!

- Мы могли остановить эти страдания давным-давно, Ан-Джин-Сака! За место этого своими руками и руками своих громил вы лишь продлеваете их тысячи и тысячи лет! Наш Хист мог давно уже мирно уйти, - начала причитать женщина, указывая пальцем на темный камень.

До Сутитиса дошло смутное осознание, ужас и боль, что была не физической природы. Он всё это время думал, что Хист этого племени был упрятан в глубины одного из дальних занмиров, но теперь он внимательно глянул на фигуристый камень и наверх. Его странные острые шипы были на самом деле давно иссохшими ветвями, что больше не плодоносили. Растёкшиеся черные горбы у земли были его ветхими, окаменевшими корнями, что тянулись к ледяной воде Гавани… то, что он увидел и испытал, нельзя передать словами ни на обще-имперском, ни даже на джеле, что мог бы выразить любую мысль саксхлил. Увы, столь сильное чувство скорби этот язык передать не мог. Увидев то, во что стагнация, вызванная трусливыми Воинами, превратила некогда прекрасный Хист, он сжал челюсть и зашипел. Решение принято.

- Мы делаем то, что должны… но, видимо, чужак, который отомстил за него даэдра, теперь может иметь решающее право голоса, - Ан-Джин-Сака нахмурился и глянул на Сутитиса, - скажи мне, бик-саксхлил, что нужно сделать с Хистом?

- Смерть, - отрезал тихо в ответ Сутитис.

- Что? – переспросил кто-то из сопровождающих раш-кала, не расслышав вердикт. Или не поверив ему.

- Ваш Хист должен умереть. Он страдал… достаточно… - на выдохе заявил саксхлил и отхаркнул в сухую грязь кровь, - страдал… от ваших рук. Вы допустили… эту стагнацию. Вы забыли… свои корни. Вы были глухи к его мольбам, пока он не умолк.

Бросив обвинительный вердикт в сторону Воинов, он глянул на Ксоханил. Древохранительница не выглядела довольной, не выглядела печальной. Она выглядела… каменной, или же глаза от полученных ран начали подводить Сутитиса? Не столь важно. Та, что раньше посвящала свою жизнь служению Хисту, теперь лишь сухо и одобрительно кивнула на слова чужака. Нужно сделать то, что нужно.

Воины переглянулись, кажется, слова пришлого ящера задели их за живое, ведь они были правдивы. Ан-Джин-Сака тяжело вздохнул и опустил голову.

- Да будет так… Но прежде чем мы допустим тебя до камня, ты должен пройти испытание решимости и победить моих воино…

Не успел раш-кал договорить, как вспыливший и израненный Сутитис откинул от себя руку Ксоханил и подступил к лидеру Воинов, схватив его за грудки и зашипев ему прямо в морду, кривясь от гнева, боли и скорби.

- Послушай меня, дерьмо вамасу, ты и твои трусливые грязекрабы, что прятались за ширмой договора и страха, не сделали то, что подобает истинным воинам. Ты и ТВОЙ сброд забыли свои корни и простую истину! – выпалил сквозь сжатую челюсть ящер, забыв о боли в груди, - вы забыли, что значит ку-вастэй! И глянь, что сделала стагнация, вызванная твоими руками, с твоим же племенем! Хочешь испытаний? Хорошо. Я только что убил оверкина и десять дремор в одиночку, думаешь я, вестник изменений для твоего болота, не расправлюсь с тобой и твоими яичными вырожденцами?! Да я отправлю тебя к Ситису прямо сейчас! – с рыком он откинул от себя раш-кала, покуда воины с шоком смотрели на произошедшее.

Ан-Джин-Сака испуганно глядел на израненного ящера и быстро поднялся, шумно выдохнув и поправив нагрудник.

- Без испытаний. Так и быть, - быстро выпалил раш-кал, опуская взгляд, - ты прав… это должно было быть давно. Необходимое изменение. Ку-вастэй. Учёные… были правы, - он скривил морду и достал из сумки даэдрический молоток, - ступай. И делай, что должен.

Сутитис резко забрал из рук раш-кала молоток, глянул на древохранительницу и кивнул в сторону Хиста, прошаркав к его корням по ледяным водам. Он смотрел на дерево с ужасом и скорбью. Вот он – памятник многовековому бездействию, обману и отчаянию. Памятник истинному року, что ждёт весь народ саксхлил, если они дадут слабину.

- Ты должен это сделать, росток перемен, - Ксоханил подступила к Сутитису, снова взяв его под руку и проводив поближе к Хисту, - мы не смогли.

- Ку-вастэй, - сказал ящер на это и опустил взгляд под корни, видя в соломе переливающийся тёмной магией кристалл размером с его руку, - нужда в переменах.

Затем, откашляв кровь, ящер отступил от древохранительницы. Он слышал хлюпанья воды позади себя. Много хлюпанья, будто древо начало что-то окружать. Саксхлил не обернулся, упорно сделав шаг к камню. Вдох. Выдох. Когтистые пальцы сжались плотнее на даэдрическом молоте. В его голове будто слабо промелькнуло, в мольбе: «Прошу… закончи…»
Сомнений нет. Такова его последняя воля. Сутитис замахнулся и с грузным выдохом опустил молот на кристалл, с хлопком расколов его на осколки. По округе прошла дрожь.

- Дело сделано, росток перемен. Хист умрёт теперь мирно и со временем сам собой… как и должно быть, - проговорила тихо Ксоханил. В её голосе явно слышались и нотки грусти, и нотки облегчения.

Затем Сутитис развернулся и увидел, что в воде стояло почти всё племя Хадж Уксита. Их морды не выражали ничего. Ни боли, ни гнева, ни отчаяния. Лишь в глазах их, впервые за столько лет, тлели искры надежды. Пришелец поднял высоко молот над собой, другой рукой держась за бок.

- Кто пойдёт со мной… и принесёт перемены этой земле?!

- Ку-вастэй! Ку-вастэй! Ку-вастэй! Ку-вастэй! – лишь раздалось в ответ ящеру.