Альд'Рун, пару лет назад

Тринадцать! Боэта и все её девяносто девять любовников, снова выбросил тринадцать! Туз Дрес, две пятёрки Редорана и двойка Телванни. В прошлый раз тоже был туз, две пятёрки и двойка, только масти другие. И четыре кона назад. Господин Дрет Андален не считал себя глупцом, которого можно обмануть, и новичком, который не заметит жульничества. Однако никакого жульничества он не видел, а сидевший напротив данмер ухмылялся и сгребал к себе свой выигрыш. Если так пойдёт и дальше, придётся ставить на кон рабов или, ещё не лучше, фамильное кольцо. Надо остановиться. Господин Андален поднялся и потянулся было за своей верхней накидкой, висевшей на изящно выточенном из шалкового хитина крюке, как наглец улыбнулся ему своей отвратительно притворной улыбкой.

— Уже сдаётесь, сэра? Останьтесь. Вы наверняка поймаете удачу за хвост в следующем кону.
— Три кона назад вы точно так же говорили, — огрызнулся господин Андален и почувствовал, что закипает.
— Дело ваше, - равнодушно пожал плечами наглец, замешивая колоду. — Но я буду скучать по вам.
— Не будете, — сердито буркнул господин Андален и увидел, что тот улыбнулся ещё шире. Нужно было взять себя в руки и не показывать этому хлаальскому гуару, что данмеров из дома Редоран можно вывести из себя. Он сделал глубокий вдох и сказал уже спокойнее:
— Не знаю, как вы это делаете, но в следующий раз вам такое с рук не сойдёт.
— Конечно. Удача никогда не поворачивается два дня подряд приличным местом. Выигранных у вас денег мне хватит на пару месяцев безбедной жизни, так что не волнуйтесь. Ваши драгоценности останутся при вас.

Как он догадался? Не мысли же читает, хотя с этого, пожалуй, станется. Господин Андален повидал на своём веку много Хлаалу. Почти все были или жуликами, или ворами, а большая часть - и тем, и другим. Однако ни у кого из них не получалось водить его вокруг пальца так, как это делал этот… Телмар Беро. Отвечать мерзавцу не хотелось, а выдержки редоранского вояки хватило на то, чтобы молча накинуть на плечи накидку и направиться к выходу из “Крысы в котелке” с достоинством. Но уходя, он чувствовал, как глаза проклятого Хлаалу смеются ему в спину.

* * *

Вивек, давным-давно

Телмар родился в начале шестого столетия II эры на нижнем ярусе Округа святого Делина Мудрого в Вивеке. Сказать, что это был бедный район - ничего не сказать: бывало, что местные вполне себе мирные жители грабили нищих, отбирая у них подаяния, чтобы им было на что купить себе рисовой муки. Мать, трудолюбивая и благочестивая, а оттого недалёкая женщина, делала всё, чтобы накопить достаточно денег, чтобы отдать сына на воспитание в аббатство. Тогда он мог бы стать целителем или проповедником, и в их доме бы хватало денег на суджамму и свежий пепельный батат. Мальчик же, с младых ногтей имевший обо всём собственное мнение, делал всё возможное, чтобы не оказаться среди этих бесконечно бьющихся лбами об пол и без конца цитирующих “36 уроков Вивека” фанатиков. Однажды он даже укусил настоятеля за палец, после чего о церковном будущем для “бесноватого” ребёнка можно было забыть. Мать тогда со злости отхлестала его розгами, а Телмар терпел и ждал. Ждал, когда представится случай как-то себя проявить.

Ждать пришлось лет шесть или семь. Телмару уже было четырнадцать, а над его верхней губой ещё только пробивался первый пушок, когда он случайно увидел, как в маленьком кабачке в Квартале Чужеземцев играют в “картинки”. Того, что эта игра называется “Танцующий гуар”, мальчик тогда не знал. Как и не знал, что если ногтем нажать на рубашку карты особым образом, то останется след, видимый только под определённым углом в отблеске свечного света. Не знал, как считать шансы появления выигрышных комбинаций и как незаметно подменить колоду, пока соперник наливает себе флинн. Не знал, но увидел в тот вечер, как это делается. Прямо на его глазах пожилой сухопарый данмер до нитки обобрал заезжих купцов из Хай Рока, выиграв у них семь раз к ряду. Увлечённые игрой бретонцы подвоха не замечали, хотя и чувствовали, что дело нечисто, и даже пытались найти в колоде следы заклинаний. Телмар же, сидевший в стороне, видел если не всё, то многое. Когда раздосадованные купцы разошлись по своим комнатам, а старик было собрался уходить, мальчик подкараулил его в тёмном коридоре и попросил обучить своему ремеслу. Старик изображал святую невинность и делал вид, что ничего не понимает. И лишь когда мальчишка в подробностях рассказал ему обо всём, что заметил, по-доброму рассмеялся, взлохматил ему волосы и сказал, что подумает.

* * *

Старик оказался не простой. Это был кузен дома Хлаалу, достопочтенный Берен Ретан. О своём прошлом он почти не рассказывал, и из тех обрывков фраз, которые он иногда всё же ронял, Телмар понял, что по молодости он ходил под пиратским флагом и захватывал рабов у берегов Алик’ра, а разбогатев таким образом, вступил в дом Хлаалу, приобрёл себе небольшую яичную шахту в Фояде Мамея и поселился в столице Вварденфелла. Карты были для него развлечением на досуге, играл он сначала как любитель, никогда не ставя ничего ценнее гуара на кон, однако был удачлив сверх меры. Берен Ретан стал играть по-крупному, и удача улыбалась ему всё шире и шире. Так он стал обладателем пяти поместий в округе Вивека и по всему Горькому Берегу, в его собственности оказались десятки рабов и сотни драгоценностей. Ближе к старости он купил себе повышение, став таким образом дворянином, и, отсыпав несколько тысяч архивариусу Дома, “нашёл” у себя в родословной пару десятков лордов и даже одного Наставника.

Наверное, к старости бывший корсар и головорез стал сентиментальным, и горящие глаза юного оборванца тронули его, казалось, навсегда зачерствевшее сердце. Он стал его учить, правда, больше показывал, чем рассказывал. В тавернах господин Ретан выигрывал по паре сотен золотых у заезжих непуганых н’вахов; настоящая же игра велась в роскошном особняке советника Дрена в Плазе Поселения Хлаалу в Вивеке. Собиравшаяся там публика была столь значительной, что даже самый захудалый из этих господ, окажись он однажды в Хай Роке, смог бы купить для себя если не королевство, то хотя бы небольшое графство. Телмар очень удивился, когда увидел за одним игральным столом с советниками Домов, плантаторами и скуумными баронами не кого-нибудь, а самого настоятеля аббатства святого Делина. Его преосвященство, всё детство вещавший Телмару о нестяжательстве и скромности, за один вечер продул сказочную для мальчишки сумму, прибавив к ней ещё три дюжины отборнейших рабов. Если настоятель и узнал в спутнике мутсеры Ретана укусившего его когда-то “бесноватого”, то виду не подал.

Здесь иной была не только публика, но и правила игры. Все присутствующие так или иначе понимали, что садятся за стол с шулерами, и сами, если сказать по чести, оными являлись. Все трюки и фокусы, ставившие в тупик наивных чужеземцев, были каждому хорошо известны. А ещё каждый очень хорошо знал, что если его поймают за руку на мошенничестве, то обращением к страже дело не обойдётся. Всё может кончиться Тёмным Братством или, что ничем не лучше, Мораг Тонг. Рисковать своими жизнями ради лёгких денег благородным господам не к лицу. А потому играли они по возможности честно, а вернее - ходили по острой, как бритва, грани между тем, что можно и что нельзя. В этом-то и была самая суть высокого карточного искусства.

Во время игр, которые, бывало, заканчивались только на рассвете, Телмар стоял за левым плечом своего господина, подавал вино и запоминал каждое его действие. Что-то, а вернее - почти всё, он первое время не замечал или не понимал. Старик, впрочем, был терпеливым наставником, и подолгу объяснял подмастерью, что, как и почему он сделал, как выбирал ходы и почему пасовал. Поначалу всё это казалось каким-то безумием: старик держал в голове не только свои карты и сброс, но и постоянно прикидывал, что может быть на руках у противников, да ещё время от времени менял свои предположения, глядя на то, как они действуют. У мальчишки кипели мозги, но он был твёрд в своей решимости постичь премудрости карточного ремесла. И постигал. Мало-помалу из-за плеча наставника стали видны те незримые струны, которые тянулись от одного игрока к другому и составляли самую суть этой игры.Первый, второй, а то и третий кон даже умелые игроки обычно проигрывали. И делали это вполне осознанно: во-первых, было важно не выдать истинный уровень своего мастерства, пока не начнутся настоящие ставки. Во-вторых, если противник был незнакомый, нужно было понять, кто он такой, а тот в свою очередь пытался этого не выдать. Те, кто позеленее, к третьему-четвёртому кону обычно расслаблялись и начинали выделываться, издеваясь над противником своими коронными приёмами. А противник - тот смотрел и запоминал. И кону эдак к десятому не только отыгрывал всё потерянное в пробных играх, но и обычно оставлял несчастного хвастуна без штанов.

* * *

Там же, шесть лет спустя

Свою первую партию в особняке на Плаза Хлаалу двадцатилетний Телмар не просто проиграл, а продул с оглушительно разгромным счётом. Это было крушение всех его чаяний, надежд и мечт. Он много лет учился у наставника, в кабаках обирал до нитки чужаков и даже пару раз оставил без гроша благородных господ из дома Редоран, по причине чего потом приходилось драться с ними на дуэли. Однако и в поединке судьба была к юноше благосклонна, и он уходил оттуда без дырки в груди, а здесь… Он не делал никаких ошибок, считал ходы, помнил каждую сыгранную карту и внимательно следил, чтобы руки соперников не делали ничего подозрительного, и не мог поверить, когда один из них выложил перед ним “Четыре столпа”, побив бережно собираемую Телмаром с самого начала комбинацию на целых семь очков. И хуже всего было то, что соперников своих Телмар знал, вернее, как он теперь понял, думал, что знает. Господин Дарву всегда осторожничает и играет наверняка, капитан Летеран постоянно имеет сильную комбинацию к середине кона и до конца старается удержать её при себе, а Хлан молод, горяч и не умеет строить долгосрочную стратегию, выбрасывая свои лучшие карты в самом начале. Но почему, во имя всеблагой Альмалексии, сейчас никто из них не вёл себя так, как обычно?!

Телмар почти физически ощущал боль в сердце, когда снимал с шеи выигранный у одного норда золотой амулет, совсем новенькое кольцо с указательного пальца и вытряхивал рядом с ними из кошельков целую гору монет. Он видел, что глаза его соперников смеялись, несмотря на каменные лица, и искал взглядом поддержки у наставника. Однако наставник о чём-то оживлённо беседовал с симпатичной вдовой генерала Ротерана и даже не смотрел в его сторону. От обиды хотелось сначала задушить его, потом, чуть остыв, Телмар решил удавиться сам, а совсем успокоившись, хотел было потребовать реванша, но что-то его остановило. Жрецы бы сказали, что то было провидение Альмсиви, но скорее всего, это был обыкновенный здравый смысл. Его только что разбили в пух и прах; нельзя снова кидаться в бой, не зализав раны. Да и ставить на кон ему нечего, разве что свою голову или задницу. И тем, и другим юноша слишком сильно дорожил.

Вернувшись домой, Телмар что-то злобно рыкнул на расспросы матери и, хлопнув дверью своей спальни, завалился на жёсткую кровать. Мама считала карты грехом и требовала, чтобы сын прекратил играть и исповедался у настоятеля. Телмар же слишком хорошо знал о ночных похождениях преосвященства и о том, какие суммы он время от времени спускает или выигрывает, и решил, что исповедь свою он прибережёт для кого-нибудь более праведного. Всю ночь ему снилось, как он проигрывает свой дом, отдаёт себя беззубым старикам, чтобы расплатиться с долгами, и делает другие ещё более непотребные вещи, и несколько раз просыпался в холодном поту. Ближе к утру он вылакал целый кувшин мацта и провалился, наконец, в сон, твёрдо решив сразу по пробуждении идти к наставнику и спросить у него, что он сделал не так. Каково же было удивление Телмара, когда он, не успев как следует продрать глаза и надеть хотя бы рубашку, вышел из своей комнатушки и столкнулся с господином Ретаном прямо в собственном доме! Мать, счастливая до беспамятства от визита в её скромную обитель столь высокопоставленной персоны, выгребла из шкафа лучшие травы и заварила вполне себе недурной, особенно для нищего квартала, чай. Она без конца благодарила наставника за подаренную ей брошь (которую ростовщик бы принял не меньше, чем за три сотни), а наставник ей мило улыбался, но когда увидел выползшего на свет воспитанника, лицо его сделалось жёстким.

— Ну ты и соня, - неодобрительно сказал господин Ретан. — Уже отзвонили послеобеденную службу, а тебя даже колокольный звон не разбудил. Говорят, скоро будут раздавать похлёбку нищим, а ты всё дрыхнешь.
— Я, конечно, продулся, но я не нищий, — огрызнулся Телмар, хотя оба они знали, что он врёт.
— О, ещё какой! — рассмеялся наставник. — Видел бы ты вчера своё лицо.
— Лицо как лицо… — юноша нахмурился, но опустил глаза. — Что я сделал не так?
— А сам-то как думаешь?

Телмар потёр наморщенный лоб. Ничего умного в голову не шло, а выглядеть перед наставником дураком не хотелось. Господин Ретан отхлебнул из своего стакана и, устало покачав головой, избавил ученика от необходимости говорить какую-нибудь чепуху, лишь бы только не выдать своего невежества.

— Ты ждал, что они будут вести себя как обычно, и потому проиграл.

Брови Телмара поползли наверх, но наставник лукаво ухмыльнулся, давая понять, что это ещё не всё.

— Перед партией я предупредил их, что ты уже достаточно хорошо изучил их повадки. Они играли так, чтобы удивить как можно сильнее.
— У них получилось, — юноша сверкнул глазами и посмотрел прямо на учителя. — Но зачем вы это сделали?
— Чтобы ты понял, что не ты один такой умный. Они, зная, что ты знаешь, узнали тебя. И уже не ты просчитывал их действия, а они твои. А ты и не заметил.
— Чего не заметил?
— Ничего. Ты не был внимателен, Телмар. А теперь одевайся и идём. Если так и будешь спать дни напролёт, точно ничему никогда не научишься.

* * *

Нарсис, спустя ещё тридцать шесть лет

Телмар никогда особо не интересовался, кем был его отец. Его вполне устраивала история о том, что родитель был шахтёром в яичной шахте и погиб под обвалом. И, хотя в более-менее сознательном возрасте он и стал догадываться, что этот рассказ выдумала мать, Телмар никогда не стремился докопаться до истины. Может, потому, что отца ему с успехом заменил господин Ретан. А может, ему было всё равно. Однако на этот раз речь шла не просто о любопытстве.

Прошло уже около сорока лет с тех пор, как старый корсар впервые повстречал в таверне дерзкого мальчишку, который набился ему в ученики. Наставник Телмара за эти годы сильно сдал, его тёмно-пепельные волосы стали белыми, а ноги сковала каменная подагра, хотя он и сохранял ясность ума и был довольно деятелен для своего возраста. Телмар же возмужал и вошёл в полную силу. Дерзкий, но глупый мальчишка стал сдержанным, решительным и элегантным молодым мером, на которого время от времени заглядывались то дочери советников Великих Домов, то их беспутные сыновья. Господин Ретан познакомил его с настолько правильными людьми, что за эти годы Телмару довелось перевозить контрабанду через границу с Империей, защищать караван с рабами от желающих поживиться чужим конкурентами, грабить, воровать, подкупать мировых судей и вытаскивать из тюрьмы подельников. Да и карточные баталии теперь у него шли не в пример лучше: Телмар с трудом мог вспомнить, когда в последний раз проигрывал нечаянно.

Одним словом, он делал всё то, что помогает высокопоставленным членам дома Хлаалу взобраться на их вершины.  В какой-то момент стало ясно, что кровником Великого Дома проще стать дворянину, чем бастарду из нижнего яруса нищего квартала. Архивариус, в своё время сделавший господина Ретана потомком племянника святого Неревара, был ещё жив, хотя и дышал на ладан. К нему-то старик и отправил своего протеже с наказом обзавестись влиятельными предками.

— Ваша просьба, юноша, мне понятна, — прошамкал Сарил Арети, шелестя пожелтевшими страницами гербовой книги Нарсиса. — Но видите ли, в чём дело… С тех пор, как я помог вашему учителю, многое изменилось. Многие семьи, чьим потомком вас можно бы было сделать, давно уже пресеклись. Война, знаете ли…
— Про войну я знаю, — невозмутимо ответил Телмар, качнувшись в высоком кресле. — Как знаю и то, что никто лучше вас не умеет находить выход из самых сложных ситуаций. Понимаете, мне это очень нужно, и я не стою за ценой.
— Вот как? — тусклые глаза архивариуса сверкнули сквозь толстые стёкла его очков. — Но даже если и так… Лорд-архиканоник своим распоряжением от восемьсот шестидесятого года запретил записывать бастардов за умершими дворянами, а чтобы записать вас за живым, нужно его согласие. Его вам, несомненно, никто не даст.
— Вы говорите, — Телмар пробарабанил по столу унизанными изумрудами камни и снял один из перстней, пододвигая его поближе к старому лису. — Так-таки и никто?
— Ну… — архивариус неопределённо покачал головой, жадно косясь на перстень. Телмар решил не скромничать и освободил от золота и каменьев всю руку, высыпав украшения перед ним. Такой довод не мог оставить Серила Арети равнодушным.
— Возможно, вам следует навестить мутсеру Аренима Беро. Он стар и почти слеп, и он умирает. Мне будет жаль, когда душа моего старого друга покинет Мундус, но… Быть может, обретённый в последний момент сын хоть как-то скрасит его страдания.

Ареним Беро и впрямь ничего не видел, еле дышал и напоминал больше обтянутый кожей скелет. А ведь когда-то, говорят, это был первый красавец Морнхолда! Телмар старался не думать о том, как быстро проходит земная слава и как уродлив её конец, а просто стоял на коленях и держал умирающего за руку, силясь выжать из себя слезу. По лицу господина Беро было трудно сказать, понимал ли он, что говорит ему старый друг, или нет. А господин Арети, заламывая руки и обливаясь вполне искренними слезами, уверял его, что боги послали ему встречу с единственным сыном, пусть незаконным, но всем сердцем любящим своего новообретённого отца. Присутствовавший при этом жрец, может, и хотел возразить, но лишать свой храм щедрого пожертвования от чудом вернувшегося сына точно не хотел, а потому скрепил печатью грамоту, гласившую, что последней волей почившего Аренима Беро было признать своего сына. Так выходец со дна мира стал дворянином и наследником огромного состояния, которое тут же по справедливости разделил между оказавшим ему столь ценную услугу архивариусом, Храмом Трибунала и домом Хлаалу.

Очередной шаг сделан. Великий Дом признал Телмара Беро своим кровником, а на следующий день гонец из Виндхельма сообщил о начале полномасштабной войны в Киродииле. Война всегда пьёт золото и кровь, в воюющей стране контрабандисту и грабителю всегда найдётся место. Переселившись в Дешаан, Телмар Беро начал новый виток своих авантюр. Кто знает, чем это кончится?